Надо бы порадоваться счастливому приземлению. Чуть позже. Кривого, стоявшего к ним спиной, Антон узнал не сразу, а вот тех, кто находился перед ним, – моментально. Не всех, но тут точно были охранники Давича – уже мертвые охранники, а в совпадения Стрельцов не верил уже давно. В чудесные воскрешения тоже. Как погиб Елизар, Антон вряд ли когда-нибудь забудет.
Кривой так и стоял, не в силах определить по шуму, что там такое приключилось сзади, но твердо решив не оборачиваться. А когда Антон положил руку ему на плечо, ударил без оглядки, был бы Стрельцов чуть менее быстрым – и клинок Михаила рассек бы совсем не воздух.
– Свои, Кривой, свои…
Антон и Влад подошли и встали вровень с Михаилом. Втроем смотрелись они получше, все-таки один против десятерых – это совсем без шансов, а трое… Может, кто-то и выживет.
– Ты тут откуда? Это свой? – Кривой шептал, будто самого по себе звука падения Лозинского и Стрельцова было недостаточно, чтобы разбудить десяток спящих красавиц, а не десяток темных бойцов… Антона не узнать Кривой при всем желании не мог – наставник как-никак. А после сделки с падшим так вообще – очень важный для Михаила человек. А вот Влада Кривой видел впервые. Впрочем, если свой, то и хорошо. Если бы еще «свои» и «чужие» несколько не перемешались для Кривого в последнее время.
– Мы с неба. Только что прибыли, а то тут тебе скучно одному, – Влад пытался острить. Шепотом получалось несмешно. Кто такой Елизар и что он собой представляет, Лозинский знал, пожалуй, лучше любого из этой троицы и, что с ним случилось, тоже помнил: рассказ Стрельцова был достаточно убедительным.
– Опять мы, Антоха, в зоне боевых действий, и все с мечами да шпагами, – боезапас у Влада кончился еще во время встречи с черными гончими. Мачете – вещь хорошая, особенно для кустов. Только выбирать уже не приходилось.
– Медленно двигаем к директорскому кабинету, – скомандовал Кривой.
Если бы они пошли по прямой, то путь к спасительной толстенной двери лежал бы как раз через строй темных бойцов. Поэтому двигались пятясь и бочком, в чем резона не было никакого. Если бы Елизар решил напасть, пользы от того, что они оставались к нему лицом, было бы чуть. Елизар стоял на месте, стояли и его бойцы. За такую старательную неподвижность на площадях в больших городах бросают копеечку, чтобы артист, наконец, перестал изображать статую. Антон с удовольствием забросал бы деньгами Елизара, чтобы этот столбняк продлился подольше.
– Чего они стоят? Ждут кого? – В том, что в конечном счете от этого стояния будет только хуже, Влад не сомневался.
В следующие несколько минут Влад думал только об одном – зачем он заговорил? Глядишь, не спросил бы – так и дошли бы по чуть-чуть.
В своем нынешнем состоянии Елизар соображал не хуже и не лучше прежнего. Он ждал приказа. Его хозяин то ли хотел дать фору противникам Елизара, то ли просто медлил.
Но в конце концов приказ пришел, и бойцы взялись за дело. Влад отбил первый удар одного из темных не лезвием – рукоятью, как это у него получилось, он и сам не понимал и повторять точно не собирался. Рука осталась целой, но мачете он выронил. Подбирать свое оружие Влад пока не собирался. Не верил он в то, что следующий раз будет таким же удачным. Лозинский верил в другое.
Влад сделал все идеально – сократил дистанцию, провел захват, поймал противника на удушающий… на этом идеальность закончилась. Противнику было все равно – душат его или нет. С тем же успехом Влад мог попытаться навредить ему с помощью мелодекламации. Одно движение – и Влад оказался на исходных – только без мачете и без шансов.
Лозинский успел увидеть, как Антон уложил одного из темных и тут же был атакован двумя другими, как Кривой держится, но темный теснит его все ближе к стене, и скоро тому будет просто некуда отступать, как Елизар и еще четверо все еще не вступили в схватку. А потом его противник ударил, и Влад не отступил – просто кто-то очень вовремя выдернул его с того места, где его только что должны были убить. Теперь на место Влада встали два воспитанника, а рядом – еще двое, и Кривой уже не отступал, он тоже был не один.
Уже все темные, кроме Елизара, участвовали в схватке, а великан с головой-башней будто все еще не выбрал себе противника.
Воспитанники явно уставали, а темные, казалось, только разогревались. Антон, уложивший одного из темных, так и оставался единственным, кому это удалось, и второго раза ничто не предвещало.
Антон не увидел – скорее почувствовал, что своих становится меньше. И по левую руку, и по правую.
За последние дни Стрельцов почти поверил в свой статус супербойца, в конце концов, он победил Привратника, пусть сам и не понимая как, отправил на тот свет темных гончих, положил не одного и не двух таманцев… А сейчас почему-то не мог одолеть ничем не выдающихся противников. Противники были действительно средние, только они не уставали и, что важнее, не ошибались. Теперь Антон уже даже не верил в то, как легко ему удалось одолеть первого, и пока единственного. Просто – без финтов – взять удар на защиту и выпад в ответ… и все получилось.
В Москве с ним случалось всякое, здесь он был всего лишь человеком, который кое-что помнил и умел. Стрельцов понимал, темные здесь из-за него и того, что они нашли во Вратах. Понимал и другое – с каждым ударом все ближе тот момент, когда кто-то из воспитанников устанет, раскроется, и все будет кончено. Антон чувствовал приближение этой ошибки. Еще удар, еще… Было что-то еще, что-то, о чем он забыл. Что-то важное.
Стрельцов сблизился с противником и не пытался вернуть дистанцию. С человеком у него были бы шансы – пересилить, перетерпеть, но не с темным. В Москве было достаточно просто коснуться. Сейчас в нем не осталось ничего от той силы. Что-то не пускало.
У Антона была знакомая, которая довольно здорово каталась на коньках. После травмы перестала прыгать. Просто не могла себя заставить. И дело было вовсе не в смелости. Что-то сломалось, все делала правильно, только лезвия так и не отрывались ото льда. Разгонялась, готовилась… и ничего. Тренер пытался. Психологи, алкоголь, препараты, стрессотерапия – девушка старалась: не пропускала сеансы, прыгала с парашютом. Оттолкнуться ото льда так и не получилось. Через два года, после того как закончила выступления, уже в статусе тренера запросто показывала подопечным, как надо прыгать двойные и тройные. Просто выходила и показывала.
Темные не ошибались, подловить противника на выходе из ближнего боя точно не удастся. Пригодился бы нож. У темного он был.
Они это проходили. Мало что они тренировали больше, чем мгновенный разрыв дистанции. Антон все так же сдерживал клинок врага – ждать, пока темный воспользуется ножом, пришлось недолго. Все что смог Стрельцов – это выбрать, куда именно вонзится клинок. Получилось – ниже плеча – еще чуть ниже и было бы все совсем плохо, а так только кровь и боль.
Антон помнил, как у него получилось в первый раз. Что было причиной.
Боль. Сейчас у него боли было в избытке, и небо быстро потемнело. Дождь начинался, как это бывает всегда, с первой капли, мало кто замечает именно эту – первую. Антон видел, как она падает между ним и темным. Когда капля разбилась об асфальт, Стрельцов почти нежно взял врага за руку, все еще пытающуюся поглубже вжать, вдавить нож. Рука Антона еще не отпустила темного, а сам он уже шел вперед, темный больше не мешал, темный медленно оседал, лишенный не жизни – чего-то другого, что заставляло его существовать.
