— Да, да, войдите!
Нерешительно переступив порог прокуренного кабинета, Инна Петровна увидела за столом, заваленным бумагами и папками, солидного, крупного мужчину лет тридцати пяти. Он вопросительно взглянул на посетительницу.
— Здравствуйте, — растерянно произнесла женщина и замолчала.
— Здравствуйте, — недовольно ответил Николай Петрович. — Проходите, присаживайтесь. — Он указал на свободный стул и раздраженно подумал, что сегодня у него опять не получится заняться писаниной.
— Если вы хотите о чем-то рассказать, так рассказывайте, а не молчите! Время дорого! — строго предупредил следователь.
— Да, я хотела заявить, то есть рассказать, — в замешательстве проговорила Инна Петровна, — об убийстве.
— И кого же убили? — удивился мужчина.
— Понимаете, дело у меня деликатное. — Было заметно, что посетительница сильно волновалась.
Следователь Беленький решил смягчить тон.
— Я вас внимательно слушаю. Постойте, мы с вами где-то уже встречались…
Он отложил в сторону бумаги.
— Да, в СЭС, вы приходили к нам в прошлом году.
— Точно! Инна Петровна, если не ошибаюсь?
— Совершенно верно.
— Очень рад вас видеть! А почему вы в трауре?
— У меня погиб сын.
— Приношу вам свои соболезнования…
— Спасибо.
— Насколько я понимаю, Инна Петровна, ваше заявление об убийстве связано со смертью сына.
— Да, гибель Саши сочли несчастным случаем.
— А вы не согласны?
— Нет. Я знаю убийцу моего сына.
История оказалась весьма интригующей, но Николай Петрович отнесся к ней с определенной долей скептицизма. Возможно, несчастная мать жаждала возмездия, поэтому обвиняла во всех грехах бывшую девушку Александра. Тем более та бросила парня накануне свадьбы. Женщина, потрясенная ужасной гибелью единственного сына, вполне могла что-то перепутать, или сгустить краски, или понять не так. Ничего удивительного! В деликатной форме следователь попытался Инне Петровне об этом намекнуть, но она настолько возмутилась подобным предположением, что Беленький смущенно замолчал.
— Итак, свидетелей, как я понял, нет…
— Почему нет?! В больницу Сашеньку принес мужчина, похожий на монаха.
— И где он, ваш монах?
— Не знаю, куда-то исчез.
— Вот видите, исчез. Но я обещаю сделать все возможное для выяснения обстоятельств. Мною будет проведена самая тщательная проверка алиби Людмилы мм…
— Теодориди, — подсказала Инна Петровна.
— Да, Теодориди. Необычная фамилия! Греческая, кажется?
— Совершенно верно, по отцу.
— Не волнуйтесь, если девушка действительно окажется виновной в смерти вашего сына, она обязательно предстанет перед судом!
— Очень надеюсь на это, Николай Петрович! Когда мне ждать новостей?
— Через пару недель, думаю, многое прояснится. А пока напишите, где она учится или работает, где живет, если, конечно, знаете.
— Да-да, я все напишу.
— Хорошо.
Следователь задумался: «А что, так бывает. С виду ангел, в душе черт. Может, на самом деле кровожадная девица скинула несчастного парня в битум? Жуть!» Он невольно передернул плечами.
С наступлением очередного ноября настроение Николая Петровича Беленького обычно, резко портилось, что вполне соответствовало скверной погоде этого времени года. Промозглый, холодный воздух, тяжелое, свинцовое небо, то посыпавшее землю мокрым снегом, то заливавшее ее дождем, не способствовали оптимизму. А если ко всем вышеперечисленным «прелестям» добавить пронизывающий ветер, то картина получалась и вовсе неприглядной. Следователь Беленький торопился на день рождения к своему давнему товарищу. Когда-то они служили в одной части, потом вместе учились в московском военном институте, на юрфаке. Несмотря на редкие встречи, у них сохранились добрые, доверительные отношения. Николай Петрович вышел на улицу, зябко поежился и быстро зашагал к станции, отворачивая лицо от порывов встречного ледяного ветра, обжигавшего кожу колючей снежной крупой. Утепленный плащ мало спасал от холода, а ботинки, утопая в грязном месиве, вскоре начали промокать. Ему повезло: электричка подошла полупустая. Продрогший мужчина устроился у окна и задремал, убаюканный теплом натопленного вагона.
Вновь наступившая осень напомнила ему о прошлогодней истории, связанной с Милой Теодориди…
«Зацепиться было решительно не за что. Правда, нашелся один мужичок, который, вроде, видел девицу, столкнувшую парня в открытый колодец. Еще на месте преступления присутствовал некто третий, неизвестный. По словам очевидца, именно он спас пострадавшего. А затем доставил в больницу и бесследно исчез. Почему? Вопрос. Дело осложнялось сильным туманом, словесных портретов составить не удалось, да и единственный свидетель признался, что в тот день „немного перебрал“. Беленький проверил алиби Теодориди. Во время трагедии девушка находилась в институте, занималась лабораторной работой. Студенты производили вскрытие какой-то гадости, кажется глистов. В группе всего двенадцать человек, с восемнадцати до двадцати двух из кабинета никто не выходил, кроме как на один десятиминутный перерыв в двадцать часов. Получалось, Людмила Теодориди никоим образом не могла оказаться в половине девятого вечера в городе Электросталь, на территории завода. Ее алиби подтверждали одиннадцать студентов и преподаватель. Тупик. Хотя отчего-то он верил в правдивость показаний Инны Петровны, главного врача их СЭС. Не производила она впечатления человека, способного солгать, а тем более оклеветать невинную девушку, к тому же хотя и бывшую, но все же возлюбленную погибшего сына. Что же, Людмила Теодориди раздвоилась?! Или она имела сестру-близнеца, о которой никто не знал? Странно, очень странно», — размышлял следователь под мерный перестук колес.
К началу десятого Николай Петрович добрался до ресторана «Восток», уютного кабачка с прекрасной недорогой кухней, расположенного по Первомайской улице. Вкусные запахи, перемешанные с сигаретным дымом, заставили его вспомнить о двух сухих пряниках, съеденных ранним утром.
«Да, подкрепиться бы не помешало», — подумал он и обвел глазами переполненный зал.
— Николай, сюда! — окликнул друга раскрасневшийся именинник.
— Штрафную! Штрафную! — оглушительно затрубил толстяк, раздувая бордовые щеки.
— Штрафную! Штрафную! — с энтузиазмом подхватили клич подвыпившие гости.
— А тост?! — визгливо потребовала худая прыщавая девица, перебивая гул мужских голосов.
— Обязательно, моя радость! — Толстяк заговорщически подмигнул подошедшему Николаю Петровичу. — Если женщина просит…
— Костя, друг, за тебя! — с чувством произнес следователь и опрокинул в рот ледяную жидкость.
