— Я готова пойти куда угодно, лишь бы Милочка выздоровела!
— Вот и славно, моя дорогая! — обрадовался доктор.
Несколькими днями спустя поезд мчал Надежду к станции Софрино. Она вышла из тепла натопленного вагона на пустынный пригородный перрон и огляделась по сторонам. Вечерело. Унылый зимний пейзаж, с занесенными, по самые крыши, скромными сельскими домиками, заставил пожалеть о сомнительной затее.
— Ну, долго еще будем стоять или все-таки пойдем? — поинтересовалась у нее Татьяна.
— Да, конечно, извини, засмотрелась.
Женщина неловко спустилась вниз по склону, и поспешила за подругой. Проваливаясь в глубокий снег, Надежда тщетно пыталась проникнуться доверием к неизвестной целительнице, которая представлялась ей обыкновенной мошенницей. Запыхавшись от ходьбы, Татьяна указала рукой на старую, потемневшую от времени избу.
— Нам сюда!
— Окна темные. Может, нет никого или спят?
Громкий скрип двери заставил приятельниц вздрогнуть.
На пороге появилась бабка.
— Проходите! Я из-за вас спать не ложусь!
— Ты договаривалась с ней заранее?
— Вот еще! В такую даль одной тащиться! — проворчала Татьяна.
— Тогда откуда ей известно?
— Оттуда! Сама не знаю!
— Хватит разговаривать, заходите, коли приехали! — повелительным тоном приказала старуха.
Оробевшие посетительницы приблизились к крыльцу.
— А ты останься! — знахарка решительно преградила дорогу Надежде.
— Я тоже к вам, — растерянно попросила женщина.
— Нечего тебе делать здесь, милая! Иди с Богом!
— Зачем вы прогоняете?! У меня же горе!
Пронзительный взгляд знахарки обжег ее.
— Знаю! Дочь твоя умирает, но изменить я ничего не могу! И другие не возьмутся. Никто не поможет!
— Бабушка, сжальтесь, не отказывайте! — вступилась за Надежду подруга.
— Девонька, ты сама не понимаешь, о чем просишь! Такая сила! Уходите, уходите!
Старуха замахала на них руками и сердито обратилась к Татьяне:
— Больше никогда не приводи ее ко мне! Слышишь?! Никогда!
На обратном пути женщины молчали. В электричке, обняв расстроенную Надежду за плечи, приятельница виновато произнесла:
— Извини, что так получилось!
— Таня, перестань! Разве дело в тебе? Видно, не судьба!
Добравшись до дома, Надежда остановилась у подъезда и подняла голову. На нее смотрели темные окна пустой квартиры.
— Господи?! Ну, почему моя девочка?!
— Да, потрепала тебя жизнь!
От звука знакомого голоса женщину передернуло. Безумным взглядом впилась она в ненавистное лицо и мрачно протянула:
— Опять ты, исчадие ада? Как ворон, жаждешь крови?
— Конечно, разве можно пропустить последний акт драмы?
— Довольна своей местью, мерзкая колдунья?! — задрожав от ярости, выкрикнула Надежда.
— Вот так-то лучше! — одобрительно отозвалась Нина. — А то я даже вначале не признала тебя! Не люблю покорных!
— Меня не интересует, кого ты любишь!
— Но кое-что тебя должно заинтересовать! Поверь!
— Поверить тебе?! Шутишь?! Один раз я уже поверила…
— Выслушай, а потом сама решишь, стоит со мной связываться или нет. Во-первых, я не причастна к болезни твоей дочери.
— Неужели?! — недоверчиво посмотрела на нее Надежда. — Кто же тогда?
— Не знаю. Я здесь не для того, чтобы искать виновных.
— А тогда для чего?!
— Для спасения Милы.
— Ты?! — Женщина дико захохотала.
— Приди в себя, несчастная! Соберись! Не время устраивать истерику!
— Если ты опять обманешь, — сквозь зубы процедила Надежда, наступая на колдунью со сжатыми кулаками, — я…
— Нет, на сей раз не обману. Вот, возьми!
Нина протянула склянку, в которой переливалось нечто темное.
— Это что?
— Лекарство.
— Почему я должна верить?!
— Разве у тебя есть другой выход? — усмехнулась колдунья и исчезла.
В свете уличных фонарей Надежда поднесла хрустальный флакон к глазам и долго рассматривала его, решая, хватит ли ей смелости дать сомнительное снадобье дочери. Может, сначала попробовать на себе, проверить… Она осторожно открыла крышку, понюхала подозрительное содержимое и с отвращением отстранилась.
— Мерзость! — Женщина размахнулась, намереваясь поскорее избавиться от колдовского зелья, но голос Милочки отчетливо произнес:
— Не смей!
— Хорошо, доченька, хорошо, — обескураженно пробормотала Надежда и, крепко зажав в руке флакон, открыла дверь подъезда.
На следующее утро, она уже сидела у постели своей девочки, пытливо всматриваясь в родные черты.
— Милочка, подскажи! Я так боюсь! Вдруг здесь смертельный яд? Разве можно ей доверять?
Веки дочери чуть заметно дрогнули.
— Другого выхода нет, ведьма правильно сказала! — Надежда решительно достала из сумки лекарство и, открыв флакон, поднесла его к Милиным губам. Тянулись томительные минуты. Ничего не менялось.
— Опять обманула! — От злости и отчаяния женщина принялась кулаками колотить себя по коленям, как в бреду повторяя: — Обманула! Обманула! Обманула!
— Что с вами? Вам плохо? — озабоченно спросила вошедшая в палату сестра.
— Нет. Простите, мне нужно идти!
Сорвавшись с места, несчастная устремилась к выходу. В ушах звучали слова знахарки: «Твоя дочь умирает…» Надежда не помнила, как добралась до работы. Незадолго до обеда на ее столе настойчиво зазвонил телефон.
— Долго он еще будет надрываться?! Голова раскалывается!
От раздраженного окрика начальницы женщина встрепенулась и поспешно схватила трубку:
— Я слушаю…
— Надежда Михайловна?
— Да, я. Говорите!
— Вас беспокоит Эдуард Алексеевич, из больницы. Вы меня слышите? — громко поинтересовался мужчина.
— Конечно, слышу, — взволнованно отозвалась Надежда.
— Срочно приезжайте! Ваша дочь пришла в себя! И, судя по состоянию, находится в прекрасной форме!
— Спасибо, доктор, я скоро буду!
Не помня себя от радости, запыхавшаяся, с бьющимся сердцем, она ворвалась в палату и застыла в дверях от удивления. Мила, улыбаясь, сидела на постели, рядом с Андреем, и с большим аппетитом уплетала принесенную им клубнику.
