— Не нужно никаких обещаний, просто постарайся, прошу!
— Когда ты так говоришь, я сквозь землю готов провалиться! — Андрей подошел к жене и, заглянув ей в глаза, ласково провел ладонью по лицу. — Прости, маленькая, в моей жизни нет никого, дороже тебя и Лисы.
— Тогда почему?!
Он в отчаянии схватился за голову и взъерошил волосы.
— Я тысячу раз сам себе задавал тот же вопрос!
— Давай оставим проблемы в старом году, — предложила Мила и весело обратилась к дочери: — А сейчас быстро накроем на стол, иначе праздник наступит без нас!
От слов жены Андрей ощутил необыкновенную легкость. «Да, решено, — подумал он, — теперь я стану жить только для семьи!» Воспоминание о прежних похождениях вызвало отвращение и стыд.
— Пап, чувствуешь, как вкусно пахнет? — прервала его размышления Василиса.
— Конечно, чувствую! — отозвался Андрей.
— У нас сегодня утка с яблоками, а еще мама такой торт испекла!
— Я никогда не сомневался в ее способностях.
Закончив с приготовлениями, Мила зажгла в центре стола свечи.
— Теперь можно садиться, — удовлетворенно произнесла она.
— Красота! — Андрей налил в бокалы вино и предложил тост: — Проводим старый год, и пусть все плохое останется в прошлом…
Из коридора подул ледяной ветер.
— Мам, у нас что, на кухне окно открыто? — вопросительно посмотрела Василиса. — Закрыть?
— Я ничего не открывала.
— А откуда тогда так сильно дует?
Налетевший порыв ветра потушил новогодние свечи.
— Ума не приложу! — Мила зябко поежилась.
В коридоре испуганно заскулил Оппи и попятился, с поджатым хвостом, в комнату. Его остекленевший взгляд не отрывался от чего-то невидимого.
— Мне страшно, — прошептала Василиса, придвигаясь поближе к матери.
— Не бойтесь, девочки, я вас в обиду не дам! — Андрей пересел на диван и обнял жену и дочь.
Леся, спокойно лежавшая до этого рядом с хозяйкой, выгнула спину и злобно зашипела. Ее огромные зеркальные глаза нацелились на дверной проем. В следующее мгновение она грациозно спрыгнула на пол и крадучись приблизилась к растерянному терьеру. Слегка потершись о его бок, кошка выдвинулась вперед и глухо, по-собачьи, зарычала, сотрясаясь всем телом.
— Что с ней? — удивился Андрей.
— Пугает, — тихо ответила Мила.
— Странно…
Квартира огласилась низким утробным воплем. С отчаянным визгом Леся прыгнула в пустоту, широко расставив лапы с выпущенными когтями.
На Милиных глазах в проеме двери возникли неясные, колеблющиеся очертания человеческой фигуры, которые вскоре материализовались в Антонину Павловну, изо всех сил пытавшуюся оторвать от себя кошку.
— Вы это тоже видите?! — спросила она, завороженная фантастическим зрелищем.
— Да, прямо цирк, — ухмыльнулся муж, — висит в воздухе…
— Пап, а такое разве бывает? — недоумевая, обратилась к отцу Василиса.
— Значит, нет! — заключила потрясенная Мила.
— Как же «нет», если Леся висит? — не согласилась дочь.
— Да неужели вы не видите Антонину Павловну?!
— Кого?! — одновременно воскликнули Андрей и Василиса. На их лицах отразилось изумление.
Вспомнив про подаренные иерусалимские свечи, Мила открыла буфетную дверцу. «Хорошо, что спички не унесла», — мелькнуло в голове. Едва загорелось пламя, ледяной ветер бесследно исчез. Оппи удалился в коридор, а Леся, спрыгнув на ковер, принялась тщательно вылизывать лапки.
— М-да, — смущенно заметил Андрей, не зная, что еще можно произнести в подобной ситуации, — в жизни бы не поверил, если бы мне про такое кто-нибудь другой рассказал! Уже без пяти двенадцать! — спохватился он, торопливо откупоривая шампанское. По телевизору передавали поздравление президента Ельцина с наступающим Новым годом. — Девочки, подставляйте бокалы, быстрей!
— Ты же дочери наливаешь! — задержала Мила руку мужа.
— Мам, я уже давно не ребенок! — обиделась Лиса.
— А кто? — поинтересовался отец.
— Девушка!
— Ах, девушка! — Андрей рассмеялся: — Значит, посуду мыть, ты маленькая, а шампанское пить…
Их спор прервал бой курантов.
Раз, два, три… — сосредоточенно считала Василиса, спеша загадать желание, — с Новым годом! Ура!
Ее радостный крик подхватили родители. Зазвенели хрустальные бокалы, знаменуя собой начало 1996 года.
На Крещение ударили сильные морозы. Утром, двадцать первого января, Мила посмотрела на градусник и не поверила своим глазам: термометр показывал минус тридцать четыре!
— Лисенок, может, ты сегодня школу пропустишь? — крикнула она зашедшей в ванную дочери. — Такой дикий холод!
Василиса выглянула в приоткрытую дверь:
— Не могу мам, сегодня контрольная по геометрии!
— Вот чудеса! Я в твоем возрасте боялся геометрии, как огня, — признался Андрей, — а ты души в ней не чаешь!
— Ты это ты, а Василиса пошла в папу. — При воспоминании об отце голос Милы дрогнул: — Он всю жизнь вычислительной технике посвятил.
— Умная, значит, дочь, не в меня, — желчно заметил муж.
— Напрасно ты обижаешься! Когда я заканчивала восьмой класс, то умоляла родителей, чтобы они позволили перевестись из математической в школу с гуманитарным уклоном. Отец ужасно расстраивался: рухнула его надежда сделать из дочери программиста! Зато я смогла заниматься любимой литературой и была необыкновенно счастлива! Кстати, хотела с тобой серьезно поговорить о поступлении Василисы в институт. Она призналась мне, что мечтает учиться в Плехановском.
— Ничего себе! — присвистнул Андрей. — Какие амбиции! Только туда, по-моему, обычным смертным дорога заказана!
— Ты так думаешь? Я разговаривала с руководителем курсов, деканом, и он мне дал понять…
— Твои курсы, Мила, совершенно бесполезная затея! Неужели ты не понимаешь?
— Обычные да, но не эти!
— Чем же они отличаются?
— Многим. С Василисой будут заниматься преподаватели из института, по специальной программе, французским индивидуально, а математикой и русским в группах из пяти человек. Договор предусматривает гарантированное поступление либо на бесплатный факультет, либо, в случае недобора баллов, на платный. Причем три года учебы в вузе оплачиваются фирмой!
— Занимательно! И сколько же стоит такая сказка?
— Двенадцать тысяч.
— Чего?
— Не рублей, конечно, долларов.
