– Что ж… – Эви на мгновение заколебалась и затем протянула руку. Хитро ухмыльнувшись, Сэм рывком притянул ее к себе и звонко чмокнул в губы. Она отскочила в сторону, как ошпаренная, смутилась и покраснела. Раздался громкий гогот прохожих, чистильщиков обуви и продавцов. Должна ли она отвесить ему пощечину? Он точно ее заслуживал. Но разве так поступали рафинированные завсегдатаи Манхэттена? Или лишь небрежно поводили плечом, словно услышав старую и неинтересную шутку, над которой уже лень смеяться?
– Нельзя осуждать парня за то, что он поцеловал самую симпатичную девушку в Нью-Йорке, не так ли, сестрица? – Его улыбка совсем не была похожа на раскаяние.
Эви быстро и решительно дала ему коленом в пах, и он повалился на пол, как мешок с картошкой.
– Нельзя осуждать девушку за то, что у нее такая быстрая реакция, не так ли, приятель?
Она развернулась и поспешила к выходу. Полным боли голосом Сэм крикнул ей вслед:
– Удачи твоим монашкам. Бедные сестрички монастыря Святой Марии еще не знают, что их ждет!
Эви послала ему воздушный поцелуй и направилась на Восьмую авеню. Как только город предстал перед ней во всем великолепии, все мысли о Сэме как ветром сдуло. По рельсам вниз по улице гремел трамвай. Машины с фырчанием огибали толпы людей, и все кипело и клубилось в хаотичном движении с ужасающей грацией какого-то немыслимого кордебалета. Эви даже вытянула шею, чтобы получше разглядеть эту красоту. Где-то в поднебесье на металлических лесах и фермах балансировали человеческие фигурки – это поднимались к небу новые и новые иглы небоскребов, словно бросающих своими шпилями вызов земному притяжению и здравому смыслу. Вот в облаках проплыл изящный дирижабль, легкая серебряная клякса на синем куполе неба. Эви показалось, что она попала в прекрасный сон, и стоит только моргнуть, как прекрасная картинка поблекнет и исчезнет. Тут из-за угла вынырнуло такси, и Эви села в кабину.
– Куда вам, мисс? – спросил водитель, щелкнув счетчиком.
– В Музей американского фольклора, суеверий и оккультизма, пожалуйста.
– А, в музей Зловещих Страшилок? – Водитель хмыкнул. – Это правильно, стоит сходить туда, пока это возможно.
– Что вы имеете в виду?
– Поговаривают, что музей не окупается. А городская администрация давно уже точит зуб на землю. Там хотят построить новый жилой комплекс.
– Боже мой. – Эви достала фотографию, которую ей вручила мама, и еще раз на нее посмотрела. Дядя Уилл, высокий и тощий светловолосый джентльмен, стоял перед музеем – огромным особняком в викторианском стиле, с башенками, высокими окнами и затейливой кованой оградой.
– Но я лично считаю, что ребята из администрации прогадают. Людям не очень-то захочется жить в подобном месте – ведь все, что там выставлено, вряд ли так уж безобидно.
Артефакты. Магия. Эви нервно побарабанила пальцами по дверце.
– А вы слышали о субъекте, который заправляет этим местом?
Эви перестала барабанить:
– Что именно?
– Об этом типе. Он ведь идейный.
– Какой?
– Отказался от военной службы из моральных соображений. – Водитель выплюнул эти слова как ругательство. – Когда была война, он не пошел на фронт за наших. – Он с осуждением покачал головой. – Говорят даже, с большевиками якшается.
– Даже если это и так, мне лично он ничего не говорил, – невозмутимо сказала Эви, разглаживая морщинки на перчатке.
Водитель пристально посмотрел на нее через зеркало заднего вида:
– Вы знакомы? Что такая приличная девушка может иметь общего с таким хмырем?
– Он мой дядя.
В машине воцарилась мертвая тишина.
Спустя некоторое время такси вырулило на боковую улицу около Центрального парка и подъехало к музею. Затерявшийся среди стали и блеска Манхэттена, дом и сам походил на музейную реликвию, объект вне эпохи и географических координат. Известняковый фасад изъели время, непогода и плющ.
Эви перевела взгляд с мрачной, грязной картины перед собой на то великолепие, что некогда было запечатлено на фотографии.
– Вы уверены, что мы на месте?
– Никаких сомнений. Перед вами Музей Зловещих Страшилок. С вас доллар и десять центов.
Эви сунула руку в карман, но не нащупала ничего, кроме подкладки. Застонав от досады, она принялась ощупывать остальные карманы.
– В чем дело? – с подозрением спросил водитель.
– Мои деньги! Они исчезли! В этом кармане у меня лежали двадцать долларов, и они исчезли!
Он сокрушенно покачал головой:
– Я сразу должен был понять. Такая же большевичка, как и дядюшка. Что ж, юная леди, на прошлой неделе я уже прокатил пару зайцев. Сегодня не ваш день. Вы платите мне доллар и десять центов, или же мы разбираемся в полиции.
Водитель помахал рукой конному полисмену, дежурившему неподалеку.
Закрыв глаза, Эви прокрутила в памяти события последнего часа. Перрон. Зеркало у аптеки. Сэм Лойд. Сэм… Ее пронзила догадка – вот в чем причина такой внезапной страсти! В вас есть что-то эдакое – целых двадцать баксов. Еще и дня не провела в городе и уже дала себя прокатить.
– Вот сукин… – Эви коротко и смачно выругалась, повергнув водителя в почти благоговейное молчание. Кипя от гнева, она выдернула заветную десятку из-за ленты шляпки, получила сдачу и захлопнула дверцу такси за собой.
– Эй, – окликнул ее водитель. – А как насчет чаевых?
– Сегодня не ваш день, – парировала Эви. – Хотя постойте: никогда не целуйтесь со странными незнакомцами на Центральном вокзале!
Эви постучала дверным молотком в виде орлиной головы и стала ждать. Табличка у дверей гласила: «Здесь самые смелые мечты и надежды нации воплощены трудом человеческим и вознесены на крыльях ангелов». Но оказалось, что ни люди, ни ангелы не собираются ей открывать, поэтому Эви вошла внутрь без спроса. Внутренняя отделка оказалась помпезной: черно-белые мраморные полы, обитые деревянными панелями стены с замысловатыми канделябрами, высокие потолки с затейливыми фресками, на которых полчища ангелов наблюдали за солдатами Свободы. В пыльном воздухе стоял затхлый запах. Цокая каблучками по каменному полу, Эви прошла в глубь здания.
– Эй? Дядя Уилл?
Широкая резная лестница изгибом поднималась на второй этаж, залитый светом из огромного окна с заляпанными стеклами, и скрывалась из поля зрения. Слева виднелась угрюмая гостиная с закрытыми шторами. Направо раздвижные двери вели в запыленную столовую, где, очевидно, уже давно никто не сиживал за огромным обеденным столом с тринадцатью стульями, укрытыми дамастовыми простынями.
– Ну и дела, – прошептала Эви. – Здесь что, кто-то умер?
Она продолжила экспедицию по дому и наконец набрела на вытянутое помещение со стеклянными витринами. За ними виднелись какие-то предметы.
