– Эй, куколка, ты платить собираешься? – Газетчик протянул раскрытую ладонь.
Эви бросила ему пятицентовик и, сжимая в руке газету, поспешила в музей.
Уилл сидел в гостиной вместе с Джерихо и Сэмом. Он был крайне бледен.
– Я… я только что услышала… – запыхавшись, пролепетала Эви. Она показала им газету.
– Томми Даффи. Ему было всего двенадцать. Убийца отрубил ему руки.
Желудок Эви провалился куда-то вниз.
– Убийца – тот же самый человек?
Уилл кивнул.
– Перед преступлением он сделал объявление в газете.
Джерихо открыл вчерашний вечерний номер «Дэйли Ньюc»: «И в эту пору люди станут искать смерти, но не обретут ее, и будут желать гибели, но смерть отступит от них. И тогда с появлением кометы пробудится Зверь».
– Кажется, этому парню нравится привлекать к себе внимание, – сказал Уилл. – Он опять оставил записку рядом с телом.
Эви развернула тонкий пергамент, напоминавший тот, что они обнаружили в прошлый раз, с теми же символами в самом низу.
– Будь с ним аккуратнее – его нужно будет вернуть детективу Маллою, – заметил Уилл.
«И в эту пору молодежь проводила время в праздности. Их руки не касались плуга и не вздымались к небу в молитве к Господу Богу нашему. И Господь разгневался и повелел Зверю принять шестое жертвоприношение, символ покорности».
– Руки, – сказала Эви. – У Руты Бадовски он забрал глаза, у Томми Даффи – руки. Почему?
– Пока не вижу в этом никакого смысла, – признался Уилл.
– Для убийства ребенка вообще не существует никаких оправданий.
– Я сейчас говорил о символике. – Уилл встал и принялся расхаживать по комнате. – Томми Даффи находился в странном положении. Его повесили вниз головой, одну ногу согнули. Это не христианский, а языческий символ: «Повешенный», старший аркан Таро. В этом замешана магия или мистицизм. Да, а вот это было засунуто в карман штанов мальчика.
Уилл положил на стол какой-то буклет. На обложке был изображен человек в белом балахоне и остроконечном колпаке, стоящий под крестом и раскрытой Библией. Он звонил в Колокол Свободы
[43]
, а сверху за ним с одобрением наблюдал призрак Джорджа Вашингтона.
– «Добропорядочный гражданин», – прочла Эви. – Что это такое?
– Ежемесячная публикация Церкви Огненного Столпа
[44]
, – ответил Уилл. – Там серьезно поддерживают Ку-клукс-клан
[45]
.
– Думаешь, кто-то из членов клана мог убить мальчика?
– Вполне возможно. Но с другой стороны, брошюра могла валяться там еще до убийства, и это просто совпадение или желание сбить нас со следа. Томми Даффи был ирландцем, а Рута Бадовски – полькой. Возможно, убийца питает ненависть к иностранцам.
– Он может быть и антикатолицистом, – заметил Джерихо.
– Таким отморозкам вообще никакие духовные обоснования не нужны, – проворчал Сэм.
Эви знала, что у них в Зените живут люди, вхожие в Ку-клукс-клан. А люди вроде отца Гарольда Броуди поддерживали их. Но родители Эви некогда были католиками: ирландские О’Нилы. Папа всегда выступал против принципов клана и их слепого, ограниченного фанатизма.
– Когда поедем? – спросила Эви.
– Куда поедем, куколка? – поинтересовался Сэм.
– Мы ведь поедем в эту Церковь Огненного Столпа, чтобы разобраться?
– Я не могу, – сказал Уилл. – Я как-то раз помогал вкатить иск против тамошнего главы, Великого Дракона. Так что они меня хорошо знают.
– А что насчет детектива Маллоя? – спросил Джерихо.
Уилл тяжело вздохнул:
– Он уже отправил утром своих людей, но они как на стену наткнулись. Епископ и основатель Альма Бридвелл Уайт угрожает судебной тяжбой каждому, кто посмеет сказать хоть слово против ее обожаемой церкви.
Эви привстала:
– А что, если мы с Джерихо изобразим молодоженов, которые хотят прийти в лоно церкви? Тогда мы сможем свободно шнырять по окрестностям и все разузнать.
Джерихо посмотрел на нее:
– Мы… с тобой?
– Вы что, издеваетесь? – не выдержал Сэм. – Кажется, нашего великана прибирают к рукам? Будь осторожнее, приятель, – она поматросит и бросит!
– Я и сам могу справиться, спасибо.
– Не сердись, дружок, ты отличный парень. Если серьезно, вам нужно подкрепление – какой-нибудь ловкач вроде меня. К тому же кто-то должен вести машину.
– Я сама могу вести, – возразила Эви.
– Эви сама может вести, – повторил Джерихо, с откровенным вызовом глядя на Сэма.
– Ну и прекрасно. Так что поедем все вместе, – уступил Сэм. – Но если машину раздобуду я, то я и поведу.
– Как пожелаете, – ответил Уилл. – Эви, мы можем поговорить у меня в кабинете?
– Мне никогда не доверяют машину. А я ведь хорошо вожу, – бурчала Эви, следуя за дядей в кабинет. Он достал из ящика стола небольшую фляжку и отпил из нее глоток. – Так у вас все-таки есть спиртное! – не выдержала Эви.
– Очень жаль тебя разочаровывать, но это Суспензия Филипса с магнезией. У меня разболелся желудок – неудивительно после того, что я наблюдал этим утром. Садиться ни к чему, я буду краток. Евангелина, я не твоя мама, но это не значит, что я не считаюсь с рамками приличий. Возвращение домой под парами не допускается ни в каком виде. – Дядя посмотрел на нее в упор, и Эви подумала, что ей еще никогда не приходилось чувствовать на себе такого тяжелого испытующего взгляда.
– Но, дядя…
Уилл жестом остановил ее, не дав заговорить.
– Стоит тебе напомнить, что поезда до Огайо отправляются каждый день. Это ясно?
Эви тяжело сглотнула.
– Я все поняла.
– Я совершенно не против того, чтобы ты веселилась. Но требую, чтобы ты не делала глупостей и была в безопасности. Все-таки по городу разгуливает маньяк.
Эви вдруг вспомнила о книге, которую листала вчера.
– Вот черт! Я совершенно забыла рассказать тебе о том, что нашла тот самый символ в библиотеке! Он относится к какому-то ордену – братству, братии… да как же он назывался?
Вбежав в библиотеку, Эви принялась рыться на полках, превращая плоды кропотливой работы Джерихо в первозданный хаос. Он с немым укором следовал за ней, пытаясь привести полки в порядок.
