В сотый раз увиденная им дыра опять испугала своей неясной природой. Мальчик боялся, что она, дыра, есть признак какой-нибудь болезни, а врачей он боялся еще больше, нежели странностей. Но черная дыра не болела, и лишь иногда отверстие выпускало порцию жуткого холода.
До сегодняшней ночи Птичик не предпринимал никаких действий с дырой, кроме ее поверхностного обследования. Но сейчас, уставив в нее луч света, он решился и отчаянно сунул в пустоту указательный палец, будучи готовым, если что, тотчас его спасти, вытащив обратно.
Помещенный в отверстие на глубину фаланги, указательный палец ничего не почувствовал. Даже холода, к которому Птичик был готов, не ощущалось.
Поболтав в неизвестности пальцем, он выудил его восвояси и рассмотрел. Палец как палец! Каким был, таким и остался. Птичик даже на вкус его попробовал, но ощутил лишь кислинку лимонных леденцов, пригоршню которых съел перед сном.
«Интересно, — подумал. — Что же это?»
Он еще раз заглянул с помощью зеркальца в черноту, отчаянно напрягая глаза. На мгновение ему показалось, что он видит какие-то малюсенькие светящиеся точки, но глаза тут же расфокусировались от напряжения и по-прежнему воспринимали лишь зияющую чернотой пустоту.
Но на этом план экспериментов не исчерпал себя.
Птичик наклонился, достал лежащий под кроватью носок и вытряхнул из него тоненькое золотое колечко с бриллиантом — подарок отца, которое стащил у матери из шкатулки. Он повертел драгоценность в руках и засунул колечко в черную дыру, растянув ее края до нужных размеров. Кожа тянулась легко, открывая гораздо большие размеры черного пространства. Больно не было совсем, что опять слегка напугало Птичика, но тем не менее он продолжил внедрять драгоценность внутрь, а потом на счет «три» отпустил ее… Он ожидал, что кольцо застрянет у него где-то между ребер, ну, в худшем случае, провалится в живот! Однако Птичик постороннего предмета в организме не ощущал, чему немало удивился. Куда же делось кольцо?! Мало того что придется под пытками признаться матери, что тиснул его, — а как объяснить ей, куда оно девалось?..
Не рассказывать же про дыру! А то еще в интернат сдаст!
Птичик соскользнул с кровати и попрыгал на левой ноге, как будто вытряхивал из уха воду. Но ни воды, ни кольца вытрясти из подмышки не удалось. Пришлось встать на руки, уперевшись ногами в стену. Стоял до тех пор, пока не показалось, что скорее глаза выпадут из орбит, нежели кольцо выскочит…
«Вот это дела», — загрустил.
Предпринял еще одно действие.
Со дна своего комода, наполненного игрушками, выудил алюминиевую проволоку, выпрямил ее сантиметров на тридцать, загнул на конце крючком.
Всю эту конструкцию осторожно внедрил в черную дыру, опять удивляясь, что ничего не чувствует внутренностями организма. Повалтузил проволокой внутри, просунул ее до самого кончика, пытаясь отыскать ценность, но от напряжения пальцы вспотели, проволока провернулась между влажных подушечек и провалилась внутрь.
— Ох! — выдохнул Птичик и уже не на шутку испугался. Сейчас ему станет плохо, замутит, и его повезут в больницу, где будут делать промывание желудка, а еще хуже — разрежут, чтобы вытащить металлы. Приготовился кричать «на помощь!».
Он напряженно сидел на ковре, поджав ноги и ожидая приступа дурноты, но тело чувствовало себя удивительно прекрасно, не выдавая ни малейшего признака присутствия инородных тел.
«От ведь как, — подумал Птичик, немного успокоившись. — Вот ведь какая интересная дыра… И сколько же в нее всего поместиться может?»
Жажда ребенка экспериментировать неутолима.
Птичик хмыкнул.
У него была огромная коробка с отжившими свое игрушками и другим хламом. Первой в дело пошла маленькая пожарная машина без двух задних колес. Она протиснулась в дыру и нырнула в неизвестность. Птичик подождал несколько секунд, все еще надеясь на реакцию организма, а когда ее вновь не последовало, принялся действовать решительнее. Куски «Лего» растянули дыру до нужных размеров и провалились в нее бесследно. С десяток сломанных карандашей и фломастеров попадали в темноту запросто.
Порывшись в коробке, Птичик обнаружил баночку с чернилами. Недолго сомневаясь, он открыл ее, улегся набок и вылил все содержимое в дыру.
Никакой реакции.
«Клево, — подумал. — Теперь я могу быть вместо мусорного ведра, которое не надо выносить!»
Побросал в дыру еще всякой мелочи, давно ненужной…
Решил спать, так как фантазия по применению дыры иссякла.
Когда закрывал глаза, последнее, что он увидел, был Веркин бейби-бон, забытый возле ножки письменного стола. Сон тотчас был отложен, Птичик хмыкнул, как маленький негодяй, спрыгнул с кровати, вмиг оказавшись наедине с добычей.
Бейби-бон был в десять раз больше тех предметов, которые он уже засовывал в дыру. Но предвкушение радости от представленной картины, когда Верка обнаружит любимую собственность исчезнувшей, ее пунцовой физиономии многократно пересилило всякие опасения.
Он засовывал бейби-бона медленно и осторожно. Дыра, казалось, могла растягиваться до бесконечности. В джинсовом костюмчике, в носочках и туфельках, бейби-бон неохотно протискивался в никуда, пока дырка не чмокнула, сомкнувшись краями, проглотив пластикового младенца безвозвратно, как удав кролика.
— Вот так вот бывает, — проговорил Птичик вслух. — Так бывает, когда не слушаешься старшего брата!
Теперь он поудобнее улегся в кровать, натянул одеяло до подбородка и, закрыв глаза, сладко зевнул.
Он быстро засыпал, а приснился ему сон, как Верка засовывает его самого в огромную холодную дыру. Он кричит, упирается, но сестра на диво сильна, как силач со штангой в цирке. Она проталкивает его до конца, и он летит в неизведанную бесконечность, теряя свой крик.
Следующим утром он чувствовал себя невыспавшимся, а тут еще Верка с приставаниями:
— Где мой бейби-бон?!. Ты его взял! Я знаю!!!
— Отстань, — злился Птичик. — Нужен мне твой карлик!
— Где, спрашиваю?!!
— Отвали!
— Не разговаривай так с сестрой! — прореагировала мать, увлеченная выдавливанием прыщика на подбородке…
Драки не случилось. Все опаздывали, а мать успокоила Верку, что ее сыночек бейбибоша обязательно вечером отыщется.
В школе Птичик получил на математике «пару» за невнимательность. Жутко разозлился и, сам не зная как, на перемене слямзил из учительской сумочки перламутровую пудреницу. Он не долго ждал, засунул руку под свитер и втиснул пудреницу в дыру. Дыра привычно чмокнула, проглотив добычу.
В эту самую секунду Крыса Ивановна, так за глаза звали школьники математичку Анну Ивановну, вошла в класс, застав Анцифера одного перед ее открытой сумкой.
— Та-ак! — с пониманием проговорила учительница.
