В интернатском дворе он ни с кем не играл во время прогулки, сохранял деньги на кармане, а когда к нему хотел приблизиться друг Ромка, сделал лицом такую заговорщицкую фигуру, что Рыжий тотчас изменил свои планы, развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал играть в футбол.
Все в природе готовилось к вечеру. Пионерский горн протрубил к ужину, и сиротский народ потянулся к столовой. Лишь двое из двухсот человек решили остаться сегодня голодными, дабы обменять пищу на счастье.
Они бежали через пролесок, взявшись за руки. В голове Машеньки все мысли словно заморозились. Она ни о чем не думала, просто подчинялась этому лилипуту, матерым хищником, грозным карлом ворвавшимся в ее жизнь… Перед тем как выбраться из леса на дорогу, Леонид достал из кармана тупой ножичек и, отрезав с Машенькиной головы прядку волос с ленточкой, оставил отсеченное под старой сосной…
А потом они ехали в автобусе в сторону Москвы. Впрочем, из-за любопытных взглядов вышли за две остановки до кольцевой дороги и долго ловили попутную машину.
Некоторые водители улыбались голосующим детям и даже не притормаживали, другие кричали в окно, что так поздно гулять нельзя, а один, остановившийся на четыреста первом «москвиче», спросил:
— Вам чего?
— Нам, товарищ, в центр.
— Трешка.
— Согласен.
Они ехали молча. Леонид крепко держал Машеньку за ледяную руку, а водитель посматривал в зеркальце заднего обзора.
— Из дома никак сбежали? — поинтересовался он.
— Приходите в воскресенье в цирк! — неожиданно предложил Леонид леваку. — Мы из труппы лилипутов. На Цветном бульваре цирк знаете?
— Что?
— У нас номер в программе. Эквилибр, знаете ли…
Водитель внезапно обрадовался. Что-то смутное, знакомое всплыло в его мозгу. Конечно, лилипуты! Цирк!.. Он в детстве видел маленьких человечков в шапито летом. Ну, совсем как детки!…
— А товарищ Никулин работает? — заулыбался левак.
— Юра?.. Вместе с Шуйдиным. Неплохие репризы. Номер с бревном хорош!
— А контрамарочку можно?
— Отчего же нет?.. Сделаем, Машенька? Девочка сумела лишь произнести сдавленное «ага». «Все-таки как эти лилипуты похожи на детей», — улыбался водитель.
— В воскресенье можно? — спросил.
— Со служебного входа войдете, позовите меня, я выйду!
— А вас как, простите?..
— Северцев… Леонид Павлович!
— А меня — Жижкин. Можно просто Валера.
— Приятно.
Леонид форсил с удивительной простотой. Врал упоенно, будто правду говорил. А может быть, то и была правда из какой-то другой части его жизни. Машенька все больше успокаивалась, глядя на своего жениха восторженными глазами. Как он запросто со взрослыми! Ее ледяная ладошка постепенно оттаяла в его руке и даже немножко вспотела от радостных волнений.
— Ваша супруга? — поинтересовался левак. Леонид кивнул.
— Мария.
«Москвич» кружил вокруг памятника Дзержинскому. Машенька смотрела в окошко на освещенный «Детский мир» и хотела немедленно в этот большой магазин. Но она одернула себя, стараясь разбудить в голове серьезные мысли о предстоящей семейной жизни. Какие теперь игрушки!..
— К цирку поедем?
— Нет, — сориентировал Леонид. — К церкви, пожалуйста, за Союзом композиторов!
— Понял…
«Москвич» скрипнул тормозами, и в руку Валеры перешла синяя пятирублевая купюра.
— А у меня сдачи…
— Не надо, спасибо.
Леонид вышел из автомобиля и подал руку Машеньке. Отъезжая от тротуара, все оборачиваясь через плечо, водитель продолжал думать о чудесах природы.
Ну, прям как дети! Пацан и девка, в самом деле!
В церкви народу практически не было. Почти ночное время, только две старушки с усердием дули сжатыми в трубочку губами, гася трещащие свечи.
— Вам что, дети? — спросила одна — совсем благообразная, с чистым лицом, голова в белом платочке.
— Мы — не дети, — ответил Леонид.
— Мы — лилипуты, — добавила Машенька, чем обрадовала до глубины души своего будущего мужа.
Леонид улыбнулся краешком рта, сознавая, что сделал правильный выбор.
Старушка перекрестилась.
— Прости, Господи!
— Батюшку позовите!
— Так домой он собирается! И матушка ждет его во дворе!
— Позовите! Очень требуется!
— Пожалуйста, — захлопала глазами Машенька.
Старушка попятилась, размышляя, кто же это такие лилипуты? Про карликов слышала, даже видела одного — короткорукого и кривоногого, с маленьким тельцем, но преогромной головой. Торговал уродец на рынке воблой… А лилипуты…
Батюшка был образован в меру, но про лилипутов знал. Потому вышел с благостной улыбкой, стараясь не выказывать своего любопытства.
Он, как и водитель Валера, подумал о вошедших, что лилипуты — совсем как дети.
— Здравствуйте, — батюшка ощущал себя Гулливером. — Иван Самойлович.
— Очень приятно, батюшка, — ответствовал Леонид. — Леонид Павлович. А это — Мария.
— Здрасьте…
— Что привело вас в столь поздний час?
— Любовь, батюшка, — тихо произнес Леонид.
— Отрадно слышать, отрадно… Мало кто сейчас с любовью в церковь приходит! Мало…
— Обвенчайте нас!
Леонид попросил об этом тоном почти приказным, будто выстрелил просьбой, так что батюшка Иван Самойлович вздрогнул от неожиданности и спросил в ответ глупое:
— А вы православные?
— А что, если лилипуты, то, значит, магометане? — В голове Леонида немного плыло от мерцающих серебром образов, перевернутых ликами икон к полу, от крестов, смотрящих в недра земные, и капающих в небо свечей! Он ощущал себя и Машеньку стоящими меж облаков, потому добавил: — Мы близки к небу, отец!
«При смерти, что ли», — подумал батюшка. Черт этих лилипутов разберет!
Он так расстроился просьбой о венчании, что даже ослабел ногами.
— Вечером не венчают! — принялся спасать себя служитель культа.
— Почему? — удивился Леонид.
— Не положено.
— Кем? Господом?
— Уставом.
— Чьим? — продолжал выспрашивать Леонид.
— И что вам сподобилось ночью венчаться? — проныл батюшка. — Все чистое должно утром зачинаться!
— Измышления это ваши, Иван Самойлович! Нигде о том не читал, нигде не слышал! Ни в священном писании, ни в новых источниках!
