— Пойдем, я уложу тебя спать!
— Нет!!! — Он рванулся из ее рук.
— Ну что ты… Все пройдет!..
— Я знаю, — вдруг почти спокойно ответил он. — Я знаю, что все пройдет. А я не хочу, чтобы проходило. Пусть бы все было всегда.
Он утер рот рукавом спортивной майки и поднялся на ноги. Он был слегка пьян, слегка трясло в ногах, но в голове звенело чистым холодом.
— Ты уходишь?
— Нет, — ответила. — Я останусь ночевать. Утро вечера мудренее!
— Да, — согласился он. — Утром любовь, словно из холодильника!
— Ну-ну, ложись…
Она подтолкнула его к кровати, он криво в нее опустился, лег с подогнутой ногой. Легла рядом, не снимая пальто.
— Спокойной ночи! — сказала.
Он лежал, затекая телом, и думал о том, с чего все началось в этот раз?..
Мирились после давешней ссоры, пили шампанское, орали под караоке Пугачеву, потом легли голые, слились, а потом что-то ей не понравилось, и она выдавила его из себя. Он повторил попытку, она пустила, но через несколько движений вновь выкинула его. Села в кровати, обхватив голову руками, и жестко произнесла:
— Я не могу!
С этого и началось. У него вдруг мозги из ушей потекли от обиды. Затрясся, задышал мощно, сжал кулачищи… Решил изнасиловать, она сопротивлялась беззвучно, а потом сдалась, блядски раздвинув ноги. А у него тряпочка вместо мужества! Такой облом! Он никогда не мог брать женщин силой…
Теперь лежал рядом с ней, вспоминал все. И помповик, и раздробленные зубы, и крик свой волчий. Смертельная обида растекалась по его жилам. Вскипала в них, мутила сознание… Он повернул к ней голову, уткнувшись в драп пальто, натянувшийся на ее изогнутой спине.
— Уходи, — прошептал.
— Сейчас? — она еще не спала.
— Уходи…
— Шесть утра!.. Я нетрезва…
Молчал, сдерживая ненависть.
— Ладно… Ты еще пожалеешь!
Она выскочила из постели.
Через минуту взревела мотором «Ауди», взвизгнула резина, унося ее в московскую квартиру.
Он знал, что пожалеет. Он знал, что уже назавтра будет пресмыкаться перед нею самым мерзким образом, будет опять плакать, но уже не выть по-волчьи, а просто сопли разводить. Он будет молить ее о прощении.
Но сейчас!.. Но сейчас ему было странно спокойно и совсем по фигу. Сейчас он крепко и без сновидений заснул…
Завтра нет! Есть только сегодня!
Если ты умрешь
— Слушай, а если ты умрешь? — как-то спросила она, и ее глаза запечалили.
— А если ты умрешь? — вопросом на вопрос ответил я. В моих глазах не было печали.
Она покачала головой и ушла на кухню готовить горячий бутерброд.
Я остался сидеть возле компьютера и стал думать.
А что, если я действительно умру? Ну, вот прямо сейчас?
1. У меня двое детей — шесть лет девочке, восемь мальчику. 2. Их мать, не способная к самостоятельному проживанию даже в турецком отеле «ВСЕ ВКЛЮЧЕНО». 3. Престарелый отец живет почти на другом конце мира, в Бирюлево, очень гордый старикан, которому в экстренных ситуациях необходимо помогать. Финансировать вырезания бляшек из сонных артерий, например. 4. У меня бизнес всяческий, разнообразный — ясно, что без меня загнется. Люди останутся без зарплат, их семьи… Понятно… 5. У меня большой дом, в котором также работают люди, которые следят за ним, кормят меня и моих детей, которым нужно давать очень четкие указания, иначе все развалится. 6. У меня есть сбережения, которыми необходимо управлять в такое непростое для мировой экономики время. Моргнешь, и «до свидания», бабок нет!.. 7. И наконец, Она, которая сейчас беременная и которая готовит в данный момент мне горячий бутерброд. Она сильно моложе и ее волнуют и мучают те вещи, о которых я забыл еще в прошлой жизни.
Например, я умер.
Меня отнесли на кладбище и закопали.
Вопросы:
1. Кто будет выдавать матери моих детей средства для проживания? Кто будет нудить ей в телефонную трубку, что детей надо мыть, образовывать, занимать спортом, водить ко врачам и вообще любить, а не только в «Макдоналдс» сопровождать.
2. Батя. Конечно, ему будет сложно смотреть, как сына закапывают в могилу вперед него. Кто же его самого тогда закопает? Облагородит место?..
3. Кто заграбастает мой бизнес? Наверняка сука-партнер! Он всех обведет вокруг пальца!
4. Дом… Дом моя бывшая, мой не соображающий килобайт может продать за два доллара… Обязательно продаст, так как не любит его. Я его строил для себя и детей, чтобы семью им показать, хотя бы на выходных. Она в семью не вписалась.
5. Сложно даже подумать, как моим детям будут сообщать, что их папа переехал на небо. Пацан наверняка спросит, а где уверенность, что непременно на небо? У него гадкий возраст. Девочка будет искренне плакать, но скоро отвлечется…
6. А что со сбережениями, которые я мышкой по крупицам собирал? Детям на образование, для ощущения себя мужчиной, ну и много там для чего?.. Все прахом?..
7. И наконец, Она. Моя самая важная женщина в жизни… Что будет с нею?.. Как она, беременная, пойдет на похороны? Как она дальше будет жить с моим, осиротевшим до рождения, сыном? Где?.. На что?.. Я ведь не женат на ней официально. Как она будет доказывать, что ее сын и мой сын также! Меня что, выкапывать будут для генетического анализа? Фу!.. А наследственные права на мои книги, так сказать, на интеллектуальную собственность?..
Ну, фантазия!.. Ведь таких вопросов может возникнуть тысячи…
Во-первых, нужно составить завещание, давно хотел…
Я загрустил… Мне не хотелось составлять завещание…
Всхлипнул носом, пожалев себя…
Выбрался из-за письменного стола, спустился на кухню, где она украшала бутерброд всякой травкой.
Подошел к ней, обнял, как можно нежнее, поцеловал за ушко…
— Я не умру! — прошептал. — И ты не умрешь! Давай поженимся?
Она обернулась и улыбнулась.
— Я согласна.
А потом я ел свой горячий бутерброд с индейкой и расплавленным сыром. Запивал его кофе и радостно смотрел на нее.
Она вдруг чихнула и спросила:
— А вдруг тебя разобьет инсульт и парализует?!.
День второй
Про утро, пух и смерть
Я одинок настолько, насколько может быть одинок человек. До черной пустоты. До края.
Понимание этого часто приводит меня в отчаяние. Невозможно к этому привыкнуть. Невозможно привыкнуть к Бесконечности.
