— Что они спрашивали у тебя?
— Ничего не спрашивали. Сухоруков ликовал, говорил, что с самого начала подозревал меня. Посоветовал добровольно вернуть всю информацию, которой я располагаю. И сдать человека, на которого работаю.
— Они что, не пытались обыскать тебя, твои вещи?
— Нет, ну меня обыскали, конечно. А вещи нет. По крайней мере, не при мне. Может, потом, когда мы ушли. Антон, он же остался на месте, наверняка перевернул все вверх дном.
— А почему нас держат здесь?
— Сухарь Левицкого вызвал. Хочет продемонстрировать меня шефу во всей красе. И потом, они же уверены, что я здесь с кем-то встретиться должен. Кстати, ты у них подозреваемая номер один. — Стас грустно усмехнулся. — В общем, отсюда мы уедем только тогда, когда Сухоруков узнает, с кем я должен был встретиться.
Тело постепенно возвращалось ко мне. Слушая Гоцульского, я не переставала повторять попытки «раскачать» себя. Сначала мне удалось согнуть правую ногу. Потом я приподнялась на локтях и оторвала от пола тяжелую, как гиря, голову. Казалось, на мне пудовая шапка, которая больно давит на виски и тянет обратно к полу. Но я не позволила себе расслабляться, собралась с силами и подтянулась. Через пару минут я уже полулежала-полусидела, опершись на стену. Я посмотрела на Гоцульского. Его приковали наручниками к нижней части трубы так, чтобы он не мог подняться. Он мог только сидеть или лежать. Стас предпочел сидеть.
— Так что теперь мы вынуждены торчать тут и дожидаться Левицкого, — закончил свое повествование Станислав.
— Сколько сейчас может быть времени? Хотя бы примерно.
— Часов пять утра. Может, шесть.
— Значит, я недолго была в отключке.
— Ну час точно.
— А где Максим? — В сознании как молния мелькнула мысль о мальчишке. Страх стремительно прополз по каждой клеточке тела. Я как будто разряд тока получила. Жизнь внутри меня закипела. Боль отступала, ненависть нарастала и заставляла двигаться. — Что они с ним сделали? — Я уже стояла на коленях, хотя держать равновесие было еще сложно, заносило в сторону, и я прислонилась плечом к стене.
— Я не знаю, — промямлил Станислав.
Его ответ еще больше разозлил меня. Желание действовать, и немедленно, заглушало все другие потребности организма. Пошатываясь, я поднялась на ноги и шагнула к двери.
— Что ты собираешься делать? — Гоцульский испуганно смотрел на меня.
— Мне надо выяснить, где конкретно мы находимся и как отсюда выбраться.
— О-о-о, — Стас огляделся по сторонам. Хотя тут и оглядываться не надо было. Маленькая комнатка была как на ладони: голые стены с трех сторон и узкая дверь с четвертой. Даже предположить сложно, что здесь было до того, как мы со Стасом попали сюда. Возможно, комнатка для персонала, а может, для техники какой-нибудь склад. Отсюда только один выход, через дверь.
Похоже, он был прав. Сквозь стену не пройдешь. Хотя мое внимание привлекла одна маленькая деталь. Стены комнатки были выкрашены в нежный бежевый цвет, в одном только месте бежевый цвет казался сочнее и ярче. Как будто в этом месте скрывалась какая-то неровность, вроде забитой запасной двери. При свете ламп эта неровность выделялась, отличалась по цвету.
Я решила обследовать подозрительный участок. Правда, имелась одна проблема — наручники. Прежде мне надо было освободить руки, но ввиду отсутствия всех подручных материалов, с помощью которых я с легкостью могла избавиться от оков, это было непросто сделать. Для начала я легла на спину и подтянула ноги к груди. При этом постаралась извернуться так, чтобы руки максимально приблизить к пяткам. Хорошая растяжка позволяла мне проделывать такие штуки не раз. Я поочередно продела в получившееся кольцо сначала правую, потом левую ногу. Руки в браслетах оказались передо мной. Теперь я могла простучать стенку и выяснить, что скрывается за ней.
Гоцульского мои гимнастические упражнения поразили, и он поспешил выказать восхищение:
— Ну ты даешь! Я бы так не смог.
— Когда все закончится, научу и тебя таким штукам.
— Надеюсь, мне это больше никогда не пригодится, — усмехнулся он.
— Кто тебя знает, может, ты еще кому-нибудь отомстить захочешь?
— Сомневаюсь. — Улыбка вмиг слетела с губ Станислава. — Мне бы из этой заварушки выбраться.
Я внимательно осмотрела стену, простучала каждый ее сантиметр, но ничего похожего на дерево или металл не обнаружила. Обычный обман зрения, стена ровная, аккуратно покрашенная. Но я не стала сдаваться, медленно проходя по периметру комнаты, водила рукой по стенам. Только прохладный камень, покрытый несколькими слоями краски. Мы были как в бункере.
Раз выход на свободу у нас только один — через дверь, буду исследовать ее и при необходимости штурмовать.
— Я бы помог тебе, но меня к этой паршивой трубе пристегнули, — виновато сказал Стас, наблюдая за моими действиями.
— Пока мне твоя помощь не нужна, — ответила я рассеянно и прислушалась к происходящему за дверью. Там было тихо.
Поразмыслив пару минут, я предложила:
— Выйти мы сможем только через эту дверь. Поскольку открыть ее я пока не могу, надо, чтобы это сделал кто-то другой.
— Думаешь, я смогу? — Гоцульский с удивлением посмотрел на меня.
— Ты тоже не сможешь.
— Тогда кто?
— Да кто угодно, лишь бы повернули ключ в замке и открыли дверь. Дальше будем действовать по обстановке.
— Боюсь, что даже по обстановке я действовать не смогу. Разве что кричать.
— А еще кусаться, плеваться и пинаться. — Я несколько расширила список возможностей скованного человека.
— О, — улыбнулся Станислав, — это действительно смогу.
— Тогда для начала ты должен заманить сюда людей Сухорукова.
— А как это сделать?
— Заорать во все горло.
— А ты не можешь поорать?
— Стасик, я не поняла, ты что, не хочешь выбраться из плена? Давай ори что-нибудь, что угодно, приступ истерии изобрази или испугайся крысы. Только повыразительнее пугайся, чтоб они поверили. А мне орать не стоит. Будет лучше, если для них я останусь как будто без сознания.
— Ну ладно, попробую, — нехотя согласился Гоцульский. Изображать из себя любовника он может, а истерик у него не получается, видите ли.
Стас уже приготовился закричать, когда я услышала странный звук где-то над головой.
— Тихо, — прошептала я. — Ты слышишь?
— Что? — Гоцульский навострил уши и, проследив за моим взглядом, тоже посмотрел на потолок.
Странный звук снова повторился. Какой-то неотчетливый дзынь, а потом то шипение, то постукивание.
— Слышу, — почти шепотом сказал Стас и посмотрел на меня. — Неужели и вправду крыса? — Гоцульский слегка изменился в лице.
