Утром 14-го оперативная группа в полном составе обстреляла этот городок еще раз. Линкор после двух залпов заставил замолчать береговую батарею, позволив эсминцам подойти ближе к берегу. И здесь также поучаствовала в бомбардировке авиация, а потом и в отражении налета пары турецких аэропланов. Вернее сказать, немецких, так как летчиками, по всей вероятности, были немцы или австрийцы. После бомбардировки береговых сооружений гидрокрейсер под охраной двух эсминцев направился в Севастополь, а линкор с эскортом пошел дальше вдоль берега. Уже к вечеру оперативная группа была возле Варны, и тут опять повезло «Поспешному» и «Пронзительному»: они перехватили и потопили пароход «Замбрак» в две тысячи пятьсот семьдесят тонн. Больше нигде не задерживаясь, на следующий день вице-адмирал Новицкий привел свой отряд в Севастополь.
Наша разведка сработала на славу. 17 марта нам стало известно, что из Констанцы в Константинополь вышел германский транспорт «Эсперанс» с грузом бензина. А кто мог перехватить этот транспорт? Верно, тут и гадать не стоит – это могут сделать только эсминцы. И ближе всего к пути следования «Эсперанса» были «Беспокойный» капитана второго ранга Тихменева и «Пылкий» капитана второго ранга Ульянова. В этот момент они находились в районе Зонгулдака. Эсминцы тот же час, как только ими был получен приказ перехватить его, пошли на встречу данного судна. Из Севастополя по направлению к Босфору вышли еще два эсминца, но путь им предстоял на сотню миль дальше, чем первой паре.
«Беспокойный» и «Пылкий», идя на двадцати пяти узлах вдоль болгарского побережья, уже на подходе к Варне заметили по курсу дым, а через некоторое время и сам пароход, который уже заканчивал разворот в сторону Варны, намереваясь там укрыться. Эсминцы начали пристрелку с шестидесяти пяти кабельтовых, пытаясь остановить судно. Но оно, неистово дымя, пыталось как можно быстрее попасть под защиту береговых батарей, чтобы достичь порта. Первый снаряд попал в пароход с «Беспокойного» – с сорока пяти кабельтовых тот угодил в корму, но судно хода не сбавило, хотя на корме что-то горело. Эсминцы догоняли, через некоторое время пароход поразили еще два снаряда – он запылал интенсивнее. Когда дистанция сократилась до двадцати кабельтовых, снаряды стали попадать в цель чаще, после одного из таких попаданий над пароходом взвился огромный столб пламени и раздался взрыв. Судно остановилось, с него поспешно спускали шлюпки, а самые нетерпеливые прыгали в воду, спасаясь от пожара, который разгорался все сильнее.
Эсминцы сблизились с горящим судном до пяти кабельтовых. «Пылкий» разрядил один торпедный аппарат, и обе торпеды поразили судно, которое через несколько минут пошло на дно. После этой гонки топлива осталось на сутки, если идти экономичным ходом, так что ни о каком продолжении блокады у турецких берегов не могло быть и речи.
Передав радиограмму о выполнении приказа, Тихменев испросил разрешения возвратиться на базу, ссылаясь на то, что топлива осталось мало. Так как во время перехвата транспортного судна противника пришлось идти на больших ходах, из-за этого и повышенный расхода топлива. Он получил полное одобрение и информацию, что их сменят те два эсминца, которые тоже вышли на перехват судна.
Второй паре эсминцев тут же было передано такое распоряжение, так как они вышли полностью загруженными, и топливо у них в цистернах еще имелось. К тому же им не надо больше спешить – судно противника уже перехвачено и потоплено. И если дальнейший путь до турецкого побережья они пройдут экономичным ходом, то на два дня им топлива хватит, а там и их сменит другая пара эсминцев.
Глава 3. Николаев
I
В начале марта я получил письмо от генерала Секретева, где он извещал меня, что испытания второго образца бронетачанки, проводившиеся в начале февраля, прошли вполне удачно, и тут же сразу был получен заказ на производство первой серии из двадцати бронетачанок Б-2 для войсковых испытаний. Танк, или, как мы называем по-здешнему, – бронеход Б-3, начал проходить испытания. Пока не все идет гладко – часто случаются поломки, но положительные результаты есть. Надеются до мая все выявленные замечания устранить, опытный образец довести до рабочего состояния и начать производство, чтобы к летнему наступлению хотя бы пару десятков собрать для фронта. Полным ходом идет сборка самоходки Менделеева, ожидается, что все работы по этой машине будут завершены в конце марта, и в первых числах апреля она выйдет на испытания. Также Секретев известил меня, что первые шесть машин из опытной партии танкеток сразу же после обкатки направятся на фронтовые испытания на Северный фронт в 1-ю армию, которая, по замыслу Ставки, совместно со 2-й армией должна наступать на Ковно, нынешний Каунас. Им в этом наступлении должен был помочь Западный фронт своим правым флангом, вернее, своей 10-й армией на Вильно.
Об этих фронтовых испытаниях, где наши первые танкетки показали себя с самой лучшей стороны, мне рассказывал сам Пороховщиков. В июне он появился в Севастополе и побывал у меня. А на юге он оказался по одной причине – будет налаживать в Николаеве производство своей броневой техники, а потом, возможно, и в Киеве. Вот он и поведал о первом применении в боевых условиях своих бронетачанок. С их помощью нашим войскам удалось продвинуться на двадцать пять километров, только за первый день применения враг был отброшен с занимаемых позиций на пять километров. При этом из строя по техническим причинам вышла одна машина и от воздействия противника еще одна.
А дело происходило так. В российской армии была образована новая боевая часть – первый бронеходный дивизион. Командиром стал полковник Гулькевич, тоже энтузиаст бронетехники как колесной, так и на гусеничном ходу. И у него самого были свои задумки на постройку подобной машины. Помощником или заместителем по технической части стал у него инженер-полковник Поклевский-Козелло. Это ему было поручено в самом начале этой танковой эпопеи проводить испытание новой военной техники – бронетачанок и бронеходов. А теперь этим двум полковникам поручено возглавить формирование новой боевой части. Вот так в русской армии появился новый род войск – «бронеходный».
Бронетачанки в составе первого взвода под командованием поручика Баранова из первого бронеходного дивизиона прибыли в 14-й корпус генерала Жилинского, тот направил их в 1-ю бригаду 18-й дивизии к генералу Михайлову. И вот 25 марта на участке 69-го Рязанского полка пять танкеток из шести были пущены на относительно ровном поле с небольшим пологим подъемом, где за шестью линиями колючей проволоки, прикрытыми большим количеством пулеметов, но всего одной батареей гаубиц, засели немцы. До этой атаки наши войска пару раз пробовали наступать, но дальше четвертой линии из колючей проволоки продвинуться не удалось, пулеметы выкашивали людей. А подавить артиллерией их никак не удавалась. Вот тут и было решено испытать новую технику, но одна машина из-за поломки двигателя осталась на месте, а в атаку пошли пять. Вначале командование скептически отнеслось к такой затее, если уже перед атакой один из этих железных ящиков сломался. Но когда пять машин, ревя двигателями со снятыми для большего психологического эффекта глушителями, пошли на позиции противника, мнение изменилось.
