Но Марков не успел завершить маневр, как луч прожектора все же выхватил его лодку из ночного мрака. Теперь немцы знали, куда стрелять. Рядом с подлодкой выросло несколько водяных фонтанов.
– Все вниз, срочное погружение.
Как только рубочный люк закрылся, «Нерпа» пошла на погружение. Но экипажу пришлось поволноваться, пока рубка не скрылась под водой, так как немецкие снаряды разрывались рядом, сотрясая лодку гидравлическими ударами. Один раз даже ощутили сильный удар в районе ограждения рубки. Похоже, снаряд без разрыва или крупный осколок попал в какую-то конструкцию на верхней палубе. Слава богу, что это попадание было не в торпеду, ведь одного удачного попадания хватит, чтобы уничтожить лодку и ее экипаж. Легкие повреждения от обстрела лодка все же получила. Кое-где треснули стекла на манометрах, лопнули и погасли несколько лампочек, появилась течь. Но это были мелочи, самая большая неприятность обнаружилась спустя несколько минут. После того как наверху все затихло, Марков решил посмотреть, что же с германским крейсером. Всплыв под перископ, командир «Нерпы» понял, что его перископ выведен из строя и теперь о какой-либо торпедной атаке из подводного положения нечего даже думать. Подождав еще пятнадцать минут, Марков приказал всплывать. После всплытия выяснилось, что в трубе перископа сквозная дыра от попадания немецкого 88-мм снаряда. Вот, оказывается, что был за удар перед самым погружением. К тому же после всплытия стало понятно, что германский корабль скрылся в ночи, видимо, торпеда не нанесла ему серьезных повреждений. О том, что он затонул, ни у кого даже мысль не шевельнулась. Марков решил идти на юг, надеясь, что ему удастся нагнать «Гебен».
Глава 14. Финал
I
В это самое время, оставив у входа в пролив крейсер «Кагул» и эсминец «Пылкий», адмирал Новицкий на «Екатерине Великой» в сопровождении «Поспешного», обходя минные заграждения, приближался к заданной позиции. У него приказ любой ценой не пропустить к Босфору «Гебен». Но где его искать в этой темноте. Возможно, германец миновал этот район и сейчас уже где-то на подходе к проливу. А если не проскочил, то на фоне берега его будет трудно обнаружить.
Сигнальщики, напрягая глаза, всматривались в ночное море, выискивая этот злополучный корабль, из-за которого почти весь флот вторые сутки находится в море.
– Вашблагородь, вижу всполохи на горизонте! – доложил сигнальщик Ломов лейтенанту Щуке.
– Что за всполохи?! Где?
– Тридцать пять градусов по правому борту, вашблагородь. Это, похоже, орудия стреляют и прожектора светят.
Лейтенант поднес к глазам бинокль и стал в указанном направлении разглядывать горизонт. Там и вправду сверкали зарницы и прыгающие лучи пары прожекторов.
– Похоже на то, матрос, – согласился лейтенант, – там и вправду ведет кто-то бой.
«Надо срочно доложить адмиралу», – подумал лейтенант.
Новицкому доложили, что на северо-западе примерно в девяти милях идет бой. Адмирал вышел на правое крыло мостика, чтобы самому глянуть, что там происходит в ночи. Разглядывая в бинокль вспышки на горизонте, адмирал, ни к кому конкретно не обращаясь, задал вопрос:
– Кто там может вести бой?
И тут же сам выдвинул предположение, кто это может быть:
– У нас тут где-то «Гневный» Лебедева.
– Но после того как Лебедев передал радиограмму об обнаружении «Гебена», больше от него известий не поступало, – напомнил кто-то из офицеров.
– Молчит Лебедев, – подтвердил каперанг Сергеев. – Возможно, он не может с нами связаться из-за выхода из строя радиотелеграфной станции.
– А это не он там ведет бой, и, по всему видно, с турецкими эсминцами? – теперь выдвинул свою версию старший артиллерийский офицер линкора лейтенант Щука.
– Значит, и «Гебен» где-то рядом, – высказал свое мнение адмирал. – Тридцать пять градусов по правому борту. Похоже, и прожекторы светят.
Вскоре вспышки на горизонте прекратились, и на море вновь опустилась тьма.
– Аполлинарий Иванович, прикажите усилить наблюдение за морем. Эта стрельба на горизонте меня беспокоит. По всей видимости, «Гебен» прорывается под прикрытием легких сил, и я не желаю получить с их эсминцев торпеду в борт. И подготовьте корабль к бою. Сейчас настал такой момент – кто первый успел выстрелить, тот и победил.
Время будто замерло, и секунды превратились в минуты, а минуты в часы. Несколько десятков глаз вглядывались в каждую тень вокруг корабля. Кое-кому уже мерещилось, что они заметили что-то в ночи, но это были только волны да тени. Когда раздался возглас одного из матросов – что тот видит корабль, – он был воспринят, с одной стороны, как конец какого-то жуткого испытания, а с другой – вызвал сомнения, не ошибся ли он. Но нет, он не ошибся. Германский корабль был обнаружен в каких-то тридцати кабельтовых почти прямо по курсу. Позиция для боя у наших была неудачная. Огонь могла вести пока только передняя башня, а чтобы ввести в дело остальные, надо менять курс. А менять курс так и так необходимо, чтобы вывести линкор на параллельный курс или постараться выйти вперед и оттеснить «Гебен» от пролива.
Через полторы минуты после обнаружения противника последовал залп носовой башни. Да, Новицкий первым увидел своего противника и первым открыл огонь, но первый залп вышел не совсем удачным. Хотя расстояние для таких орудий было сродни пистолетному выстрелу, но плохая видимость не способствовала меткой стрельбе, и все три снаряда просвистели в десятке метров над палубой «Гебена».
– Лево на борт, – скомандовал Сергеев, как только прогремел залп.
Надо было поскорее вводить в дело остальные башни. Второй залп носовой башни, подкрепленный противоминным калибром, также не принес ожидаемого результата, хотя один 130-мм снаряд попал в топенантный блок, из-за чего грузовая стрела упала на палубу, создавая там помехи.
На «Гебене» заметили русский линкор за пару секунд до залпа с «Екатерины». Аккерман приказал увеличить ход, насколько это возможно при полученных ранее повреждениях, и открыть ответный огонь. Корветтен-капитан Книспель среагировал быстро, и его комендоры сработали слаженно, и менее чем через минуту по «Екатерине» открыли огонь орудия вначале противоминного калибра, а потом и главного. Ответный залп с «Гебена» главным калибром хотя и был шестиорудийным, но также не увенчался успехом. В трех кабельтовых у нас за кормой встали довольно кучно шесть огромных фонтанов воды. Противоминным калибром противник стрелял лучше. Несколько 150-мм снарядов попали в «Екатерину». Да и в последующем в течение недолгого артиллерийского боя снаряды противоминного калибра с постоянством попадали в наш линкор, уродуя палубу и немногочисленные надстройки и спасательные средства. Но все эти попадания средним калибром не особо влияли на боевые качества «Екатерины».
За эти минуты дистанция между кораблями еще сократилась, и третий залп с «Екатерины» достиг попадания почти в то же место, что и вторая торпеда с эсминца. Взрыв снаряда в глубине корпуса да в затопленном отсеке плюс гидродинамический удар произвели страшные разрушения. Переборки не выдержали, и вода хлынула в соседние отсеки. Нос «Гебена» еще больше стал зарываться в воду на ходу, но адмирал Сушон приказал скорость не сбрасывать, а идти на прорыв. Три 130-мм снаряда также попали в германский корабль, поразили его надстройки. Немецкие комендоры не остались в долгу. Один 11-мм снаряд попал в борт напротив второй дымовой трубы. Так как «Екатерина» находилась почти перпендикулярно к «Гебену», то снаряд попал под острым углом и не мог проникнуть глубоко во внутренние отсеки корабля. Пробив 100-мм броневую плиту и пролетев по корабельным помещениям, теряя свою ударную силу, метров тридцать, круша и ломая все на своем пути, снаряд уперся в броневую перегородку, отгораживающую кают-компанию от каземата 130-мм орудия. Взрыв и возникший пожар полностью уничтожил кают-компанию. А осколки и взрывная волна, калеча и убивая комендоров, вывела из строя орудие.
