Вот и пришлось мне на предостережения Миши Карбышева плюнуть и из Троицкого выезжать несколько раньше, чем планировал. Назначил обеим заинтересованным сторонам встречу в Колывани да и выдвинулся. Васька с братом и так у Кирюхи Кривцова уже, а Мясникову телеграмму отправил. Пока буду добираться, и он должен прибыть.
Появляться в Каинске я не хотел принципиально. С Борткевича станется настучать обо мне майору Катанскому. Тот, как сообщал в своем подробнейшем отчете Миша, уже присылал унтер-офицера поинтересоваться – чего это вдруг так резко сорвался с места экс-губернатор и когда намеревается вернуться. Ни о каких обвинениях жандарм не заикался, но слухи по городу уже поползли. Это я знал, что их распространяет не кто иной, как мой бывший слуга Гинтар, а Карбышев высказывал предположение, что они – непременно злой умысел коварного майора.
Количество, как и, собственно, само содержание «народных» версий моего исчезновения порадовало. Чувствовалась рука профессионала! А так как сам Гинтар Теодорсович прежде в увлечении PR-технологиями замечен не был, мы с Герочкой рассудили, что управляющий наверняка поддерживает сношения с Василиной. Вот у нее голова правильно работает. Добавить сюда энергичность и фантазию ее поклонника – это я Ядринцова имею в виду, – вот вам и причина разнообразия.
Особенно развеселил вариант, что будто бы я во главе собранного из добровольцев-казаков отряда отправился в Кульджу, на помощь бедным китайцам. Герман, помнится, даже предлагал нечто подобное. Все ему военная слава старшего брата покоя не дает. И возможные дипломатические осложнения не смущают!
Нет, так-то, сердцем, я с моим партизаном даже согласен. Говорил уже, кажется? На месте генерал-губернатора я обязательно бы ввел в Синьцзян ограниченный воинский контингент. Под предлогом необходимости охраны русских купеческих караванов. Думаю, батальона стрелков с парой сотен казаков и батареей пушек было бы вполне достаточно, чтобы очистить от бунтовщиков большую часть провинции. Зато ни о каких препятствиях для русской торговли в северо-западном Китае туземная власть не смела бы и помышлять. Тут вам и демонстрация мощи русского оружия, и помощь тамошнему амбаню, и усиление имперского влияния в Китае. Чуточку позже можно было бы и о концессии на строительство телеграфа через Бийск на Кобдо и до самого Пекина договариваться. Русские строители и телеграфисты в чужой стране – мечта разведчика.
И если уж продолжить фантазировать, наступит же время, когда железная дорога дотянется до Красноярска. Дальше – столица Восточной Сибири Иркутск! Генерал-губернатор Казначеев еще в прошлом году хвастался, что через пару лет Кругобайкальскую дорогу достроит. Может быть, я чего-то не знаю, но что мешает положить вдоль нее рельсы? До Кяхты. И дальше на юг, до столицы Поднебесной! Англичане своими чайными клиперами пусть бамбук из Индии возят, а не чай из Китая! Соединить Екатеринбург с Нижним, хотя бы и через Казань, и получим настоящую артерию! Всесезонную и дешевую магистраль, по которой пойдут миллионы пудов товаров из Европы в Китай и обратно!
А вокруг дороги всегда возникает неимоверное количество сопутствующего бизнеса. Господи! Да Сибирь станет мечтой, причем вполне досягаемой, для сотен тысяч переселенцев! Ежегодно, а не вообще! Всплеск деловой активности. Десятки тысяч предприятий. Торговые обороты, сравнимые с Лондонской биржей…
Нью-Васюки, едрешкин корень. Тут гадаешь – будет ли высочайшее дозволение на начало строительства моей-то дороги! Какой уж там Пекин, блин.
Но нужно, обязательно нужно о чем-то мечтать. Чего-то хотеть и к чему-то стремиться. Иначе – все. Лень одолеет, суета заест. Сам не заметишь, как в растение, в офисный планктон превратишься… Не думаю, что нам с Германом это грозит, при нашем-то с ним образе жизни и виде деятельности, но все же.
Пока ехал, о Великих Прожектах мечталось, а на станциях – о тишине и спокойствии грезилось. Сырная, или как ее в народе больше называют, Масленичная неделя. На тракте откуда ни возьмись – толпы народа. Кто в губернскую столицу на праздники, кто в Ирбит на ярмарку. Прежде я с грозной бумагой, самому себе выписанной подорожной, да еще и в генеральском чине путешествовал. На станциях только на ночевку и останавливался. А днем для меня всегда и лошади свободные были, и чай приготовлен. Теперь же приходилось изображать из себя мелкого купчишку. А кто с таким считаться станет? Таким и кони в последнюю очередь, и место у стола в «белой» избе – после всех. Благо казаки выручали. На этом, прежде от меня скрытом, бытовом уровне они настоящие хозяева этого обширного края. С ними и почтовые чиновники ссориться не рисковали. Так что кое-как, но двигаться в нужную сторону удавалось.
Волосы у Германа знатные – светло-русые, густые. У меня в той жизни и в молодости таких не было. Борода отросла – загляденье. Долго мучился, пока не научился за ней ухаживать, но оно того стоило. Оказывается, на морозе лицу гораздо теплее, и внешность поросль на подбородке меняет так, что родная мать могла бы не узнать. Даже ловил себя на мысли, что буду сожалеть, когда все мои неприятности канут в Лету и придется сбрить эту красоту.
А в Колывани я еще и переоделся так, чтобы и вовсе на казака быть похожим. Замаскировался, и хорошо меня знающий местный почтмейстер, губернский секретарь Федор Германович Флейшнер мимо прошел, даже взгляда не задержал.
К слову сказать, у господина начальника узловой почтовой конторы в тот день были совершенно другие заботы. На станции скопилось какое-то неприличное количество неотправленной корреспонденции и целая толпа жаждущих продолжить движение путешественников. Во дворе настоящее столпотворение, шум и ругань. В конюшнях – стадо чуть ли не загнанных лошадей. Локальный Армагеддон, едрешкин корень. Как же! Важный столичный чиновник мимо проехать изволили! Сам генерал-майор Сколков. Личный порученец государя. О его приближении за двое суток предупредили. Чтобы кони были наготове и извозчики на подмену. А все остальные – могут и подождать.
Так что никому до меня дела не было. И коварные вопросы задавать не пришло никому в голову. Можно было спокойно расположиться, перевести дух и разузнать – не ждет ли в доме Кирюхи Кравцова беглого экс-губернатора какая-нибудь засада. Жандармский майор – хоть и невелика шишка, но отблагодарить добровольных помощников непременно найдет чем. Сам первогильдейский купец, может, и мараться не станет – слухи-то о его предательстве одним махом до Тихого океана долетят, но в усадьбе, где встреча назначена, поди, одной челяди человек двадцать. А еще приказчики, торговые партнеры и бабы у колодца. Да те же телеграфисты, что депешу принимали. Им-то сам Бог велел. Я конечно же телеграмму своим именем не подписывал, все намеками да иносказаниями. Но имена братьев Гилевых и каинского «якобинца» пришлось упомянуть, а о том, что я с ними дела веду, только слепоглухонемой в губернии не знает.
Скажете – паранойя. Пусть так. Герочка надо мной тоже хихикал, гад. Советовал сходить в «черную», осведомиться, как там Рашит щенков лайки обустроил, и заодно – что он успел рассказать прочим тамошним обитателям. Будто бы я без этих подколок не знал, что долго инкогнито все равно не продержится.
