– Ты считаешь, что это были «близнецы»?
– Вне сомнений. Это именно «близнецы»… Но…
Я перебил подполковника:
– Но «разбор полетов» сейчас делать не будем. Не нужно это. Да и посыпать голову пеплом нам не с руки. Надо в первую очередь допросить пленного и вытянуть из него все, что он знает, а потом, в зависимости от полученной информации, будем принимать решения. Скажу только одно. Это нападение безнаказанным мы не оставим. А блюдо мести надо есть холодным и на холодную голову. Поэтому, для начала, веди меня к арестованному.
Подполковник развернулся к сопровождавшим его «росомахам»:
– Следовать за нами. Дистанция пять шагов. Смотреть в оба.
В сопровождении подчиненных и Нои мы вошли в здание. Я внимательным взглядом окинул разгромленный коридор, ведущий к подземным этажам. Н-да. На стенах брызги крови и отметины от пуль. Под ногами мерзко хрустит бетонная крошка. Лампы аварийного освещения своим синим светом дополняли впечатление, что в помещении только что снимали фильм ужасов.
Идущий впереди меня Стас, не оборачиваясь, тихо произнес:
– Здесь тех четверых остановили. Если бы не Штык, даже не знаю, что мог бы натворить пятый.
Он дернул плечом и решительно пошел дальше.
На третьем подвальном этаже перед пустым дверным проемом я увидел стоящих в напряженных позах четверых «росомах» с направленными вниз автоматами. Перед ними, на полу, лежала тяжелая бронированная дверь, из-под которой выглядывала только голова. Я подошел вплотную и присел рядом с ней на корточки. Лежащий под дверью мужчина с натугой вздохнул и посмотрел на меня глазами, в которых не было никакой боли, а плескались лишь ненависть и презрение.
Я изобразил на лице радушную улыбку:
– Все, приятель. Конечная остановка. Пора выходить.
Он окинул меня, а потом Ваджру долгим, изучающим взглядом и прохрипел:
– Тварь…
И было совершенно непонятно, к кому из нас он так обратился. Решив позже выяснить, кого из нас он ненавидит больше, я в ответ лишь еще раз ему радушно улыбнулся и развернулся к Ное, которая ни на шаг от меня не отступала:
– Будем гаденыша вытаскивать. Сможешь обеспечить его неподвижность после того, как дверь поднимем?
Она чуть задумалась:
– Да, смогу. Только поднимайте дверь с одного конца. Сначала обездвижу ему ноги, а потом руки.
По приказу подполковника двое «росомах» принесли домкраты и с их помощью начали поднимать конец двери со стороны ног пленного. Когда дверь чуть приподнялась, один из дисков моей помощницы внезапно вытянулся чуть ли не в струну и скользнул под нее. Ноя удовлетворенно проговорила:
– Порядок. Теперь наш «гость» не сможет ходить. Подымайте вторую сторону.
Я скомандовал «росомахам»:
– Выполняйте.
Второй диск, так же вытянувшись в струну, скользнул под дверь, лежащую на домкратах.
Ваджра облегченно вздохнула:
– Все, он теперь неопасен. Я полностью его контролирую. Можете вытаскивать.
Сильные руки бойцов подхватили пленника за голову и рывком вытащили из-под двери, оставив лежать на полу с закрытыми глазами. Теперь его ноги были закованы в некое подобие тонких кандалов, а руки короткими цепями приковывались к металлической ленте, которая обвивала талию.
Внезапно послышался неприятный хруст, как будто на место ставили суставы. Наш «гость» еще полежал несколько секунд неподвижно, потом внезапно сильно выдохнул и огляделся с брезгливым недоумением.
Я, больше не обращая на него внимания, приказал Стасу:
– Пленника в ситуационный зал и вызови туда Фарида с аппаратурой. Пусть он проверит, есть ли «гость» в нашей картотеке. И вот еще что – мне завтра, наконец, настоятель Данилова монастыря должен был представить своего коллегу из конгрегации Священной канцелярии Святого Престола господина Меркати. Так вот, пусть они оба прямо сейчас едут сюда. Телефон работает?
Командир «росомах», не отводя ненавидящего взгляда от «гостя», чуть кивнул:
– Да, телефонную линию уже восстановили. Так приглашать?
– Приглашай. Пусть отец Иннокентий не забудет прихватить с собой списки своих «подопечных». Думаю, святым отцам будет любопытно взглянуть и поговорить с нашим арестованным.
После того как «росомахи» под командованием подполковника увели пленного, я с невинным видом поинтересовался у своей телохранительницы:
– Ты не могла бы уточнить, Ноя, кого это существо назвало «тварью» в первую очередь? Меня или тебя? И сразу, чтобы, как говорится, не ходить два раза, ответь еще вот на какой вопрос – почему ты, зная обо всей информации, которая поступает к тебе как моему охранителю, ни разу со мной не заговорила о «близнецах»?
Она подошла ко мне, положила руку на плечо, приблизила свое лицо к моему и посмотрела своими совершенно черными, без белков, глазами в мои:
– Андрей, я же только твой меч и твой доспех. Я помощник. Исполнитель. Я защищаю тебя в твоем выборе. Плохом или хорошем. Но твоем, и только твоем. Ты разве забыл? И я могу помнить только то, что происходило со мной. Так вот в моих воспоминаниях о мирах, где я была, таких существ я не встречала. Но…
– Договаривай…
– По-видимому, они уже сталкивались с такими, как я. И то, что это существо, возможно, знает обо мне, очень скверно…
– Почему же?
– Потому что тогда они сумели победить охранителя. И убить ее подопечного. А слово «тварь» – и я в этом твердо убеждена – относится ко мне. Скорее всего, из-за того, что та победа далась им нелегко. Совсем нелегко…
Я чуть сжал ее ладонь, лежащую на моем плече, и вздохнул:
– Час от часу не легче. Ну спасибо, мать, успокоила.
Ее лицо мгновенно преобразилось в лицо разбитной девушки-тинейджера, а глаза – в обычные человеческие, и при этом – абсолютно лукавые:
– Всегда пожалуйста, о повелитель.
– Ноя!!
– Все, молчу-молчу…
– Нет, ты не молчишь, а начинаешь рассказывать, что ты узнала от первого контакта с нашим арестованным, когда его сковала.
Ваджра забрала свою руку с моего плеча и сразу же стала совершенно серьезна:
– Предупреждаю сразу, это будет поверхностное умозаключение.
– Хорошо, пусть будет поверхностное. Что тебе удалось узнать сразу?
– У него в наличии два сердца. Гипофиз в три раза больше, чем у обычного человека. Кора головного мозга, да и сам мозг в три раза плотнее стандартного человеческого. Лобные доли на двадцать процентов больше, чем у Homo sapiens.
Я, досадуя на академичность ее ответа, попросил:
– Ты не могла бы простыми словами объяснить, к каким последствиям это приводит? Знаешь ли, анатомия и физиология не мой конек…
