Так вот, если вы уберете вот именно этот этический вопрос «Зачем?» из человеческой истории, то вы будете иметь уже не гуманистическую цивилизацию. Изменятся базовые понятия добра и зла.
Я поморщился, пытаясь скрыть свое раздражение:
– Вам не кажется, что то, что вы сейчас говорите, – не ко времени и звучит несколько заумно?
Меня перебил настоятель Данилова монастыря:
– Нет. Совершенно не заумно и точно ко времени, Андрей Егорович. Его высокопреосвященство говорит именно то, что должен был обязательно сказать.
Я чуть повысил голос:
– Святые отцы. Господа. Мне надо принимать решения. И быстрые решения. Безошибочные. Для этого я должен приземленно знать, с чем и с кем имею дело. У меня погибли люди. Их безжалостно убили. Воинскую элиту, которую я готовлю, вырезали, как стадо баранов. А нам, всем здесь присутствующим, только что чуть не устроил локальный апокалипсис скованный по рукам и ногам один из напавших на нас. Понимаете?
Архимандрит терпеливо улыбнулся и чуть поклонился кардиналу:
– Если вы не против, то я попытаюсь дополнить мысль, ваше высокопреосвященство:
Эти, – он вначале махнул рукой в сторону мертвого, а потом взглянул на меня, – начали готовить человечество к совершенно новой цивилизации, в которой роль человека-бога будет принадлежать им, а у нас, у людей, это право будет отобрано. При этом человечество будет разделено по расовому и национальному признаку и буквально втоптано, по меньшей мере, в эпоху рабовладения, если не в первобытнообщинный строй. Произойдет глобальная сегрегация в масштабе всей Земли. Процесс они запустили и начали реализовывать свой проект в Германии. Эти существа, – он опять указал на мертвого, – уже нашли себе помощников с мизантропическими наклонностями и начали через них работать. И если их не остановить, то мы обязательно скоро встанем перед жутким смыслом следующей фразы – «когда я слышу слова „человеческая культура“, мне хочется достать пистолет или дубинку».
Я придвинулся ближе к инквизиторам:
– «Режиссер» этого проекта тоже находится в Анэнербе?
Настоятель Данилова монастыря перевел взгляд на кардинала. Тот, помедлив мгновение, тяжело и с неприкрытой яростью в голосе произнес:
– Да, «режиссер» находится в Анэнербе. А инициатор нападения находится у нас, в Ватикане. Умерший только что это подтвердил. Я как секретарь Конгрегации Священной канцелярии знал об этом существе, но то, что оно связано с разворачивающимися в Германии событиями, выяснил только что. В Святом Престоле у него чрезвычайные полномочия, и противодействовать его влиянию очень тяжело. Как глава Святой инквизиции, в свете открывшихся обстоятельств, считаю необходимым реализовать самые крайние меры воздействия.
– И как вы себе это представляете, ваше высокопреосвященство?
Кардинал задумчиво потер подбородок:
– Простите, Андрей Егорович, но после произошедших у вас событий я вынужден соблюдать в этом здании определенную осторожность. Прошу дать мне карандаш и лист бумаги.
Подполковник, до этого момента не принимавший никакого участия в беседе и отстраненно нас слушающий, подвинул Меркати свой блокнот и ручку:
– Можете писать здесь, ваше высокопреосвященство.
Отец-инквизитор поблагодарил Стаса и начал быстро писать в блокноте. Закончив, он поочередно показал всем нам свой текст, а потом, взяв лежащую на столике зажигалку, немедленно сжег лист в пепельнице.
Я постарался вложить в голос всю свою настороженность и скепсис, которые испытал, прочитав написанное нашем гостем из Рима:
– Вы отдаете себе отчет, что предлагаете, и какой резонанс это будет иметь?
– Да, я полностью отдаю себе отчет, господин государственный секретарь. Помогите нам, и вся мощь Святого Престола будет в вашем распоряжении при любом начинании.
Я откинулся на стуле и переглянулся со Стасом. Тот в ответ пожал плечами – мол, ты начальник, тебе и карты в руки.
Я поднялся со стула и подошел к отцу-инквизитору:
– Предварительно ваше предложение принимается, ваше высокопреосвященство. Но моим людям требуется некоторое время, чтобы разработать реалистичный план для выполнения того, о чем вы написали. Через три дня мы вас ознакомим с его черновым вариантом.
Кардинал тоже поднялся и шагнул мне навстречу:
– Благодарю вас, Андрей Егорович. Я проинформирую его святейшество, но только в последний момент. Иначе последствия могут быть самыми неблагоприятными. Прошу это учитывать при ваших расчетах.
Я устало улыбнулся:
– Договорились. А теперь, господа, прошу меня простить. Моим людям надо устранять последствия нападения. Да и прийти в себя после того, что только с нами произошло, не помешает.
Архимандрит и кардинал тепло распрощались с нами, и, когда они вышли, я сел напротив подполковника:
– Не мне тебя учить, Стас, что действовать теперь доведется сразу на нескольких уровнях. Но реализация замысла кардинала выходит на первый план. От этой печки и начнем танцевать. Сейчас дай команду Фариду с его группой аналитиков, пусть начинают немедленно разрабатывать акцию. Вдобавок займись поиском места в Москве для новой базы. Здесь нам оставаться больше нельзя. И самое важное, как мне кажется, – я теперь посмотрел на Ваджру, – это придумать, как защитить от общения с подобными существами не только меня, но и всю команду «Росомахи».
Стас чуть прикрыл глаза, соглашаясь, а потом небрежно ткнул пальцем в сторону медицинского кресла, в котором так и продолжал лежать наш мертвый «гость»:
– А с этим что будем делать?
Вместо меня ответила Ноя:
– В холодильник его. Я еще не все о нем узнала. Мне надо лучше его изучить, прежде чем я предложу «противоядие»…
Глава 7
…не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, прорицатель, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это…
Ветхий завет. Второзаконие, гл. XVIII
Если бы, по какой-нибудь фантастической случайности, некий знаток внутрисемейных мафиозных отношений далекого солнечного Палермо долго работал с помощником председателя совета директоров корпорации «Рейн-Сталь» Куртом Ангстом, то он бы вынес бесстрастный и однозначный вердикт. Этот человек в иерархии корпорации является ни много ни мало как консильери. И никто этого знатока не сумел бы убедить в обратном. Тот бы, снисходительно улыбаясь, на пальцах доказал сомневающемуся, что только к советам консильери может так внимательно прислушиваться «Большой Папа». И это не говоря уже о способности Курта решать щепетильные вопросы так, что даже в узкой среде высокопрофессиональных юристов ведущих германских корпораций и банков его за глаза так и называли – «Решатель».
Впрочем, как и всякий человек, Курт Ангст имел свои слабости и странности. Одной из таких странностей, которую он тщательно скрывал от всех, включая и горячо любимую супругу, являлось желание обязательно после завтрака в одиночку выпить свой утренний кофе. Это символическое кофепитие происходило всегда в маленькой и уютной кофейне под названием «Старая мельница», расположенной на Эгельштрассе, неподалеку от центрального офиса корпорации «Рейн-Сталь» в Берлине. Те сорок минут, которые Курт посвящал двум чашкам ароматного напитка, доставляемого контрабандой из Бразилии, были самыми продуктивными в течение всего его ненормированного рабочего дня. В остальное время он просто озвучивал варианты решения проблем, которые приходили в его изощренный мозг во время этого кофепития.
