Председатель ОГПУ при СМ СССР
Ногинский С. Ф.
– Ну все. Теперь будешь говорить с берлинским акцентом, – Ноя отошла и стала удовлетворенно рассматривать меня, как конезаводчик, только что купивший породистую лошадь на расплод. Казалось, еще чуть-чуть – и она предложит мне соленый сухарик.
– Как голова, не болит? – поинтересовался сидящий напротив меня Стас.
– Нет, не болит. Спать хочу.
– Перехочешь. А ну-ка быстренько сбацай чего-нибудь по-немецки. Например, скороговорку на букву «W».
Я, не задумываясь, машинально произнес:
– Wir Wiener Weiber wurden weisse Wasche waschen, wenn wir wussten, wo warmes Wasser ware.
Подполковник расцвел в улыбке:
– Ай, молодца…
После того как неформальный глава промышленников и банкиров Германии Юргенс через своего помощника Курта Ангста предложил повторно со мной встретиться, подполковник и Ноя шаманили надо мной целый месяц. Едва дымом не окуривали и танцы с бубном не устраивали, но все же добились своего. Я вспомнил все, что только учил в школе и в университете. Каждая фраза, каждое слово, произнесенные когда-то мной и моими учителями немецкого языка, всплыли на поверхность памяти. Правда, пришлось напрячься, готовясь к беседе с главой «Рейн-Сталь» без переводчика. Вернее, меня «напрягли», если не сказать хуже – впрягли. Я целых четыре недели просиживал по восемнадцать часов в сутки в спецклассе «росомах» перед экраном телевизора с наушниками и маркером на веке, чтобы не закрывались глаза от усталости. Потом переправлялся в другой спецблок, где мне, с зафиксированными ногами и руками, сначала делал укол Стас, а потом поила какой-то дрянью моя телохранительница. Как она ехидно говорила – «чтобы умственные чакры открылись». И они, заразы, открылись. Уже на третью ночь я проснулся от собственного голоса и с удивлением понял, что только что ругался с кем-то во сне по-немецки. Вспомнив, как обессиленно сам себя вытаскивал за шкирку из кресла после короткого сна и заставлял опять иди в спецкласс, я скривился:
– Тебя бы на мое место, садист.
Подполковник назидательно поднял указательный палец вверх:
– Я на твоем месте уже побывал, салага. Двадцать две командировки за двадцать лет по всему миру. Нес, можно сказать, с чистейшими намерениями прогрессивному человечеству самое передовое учение. А его без навыков рукопашного боя, а тем более языков хрен донесешь. Ну никак. Ты когда-нибудь пробовал растолковать вождю племени, балующемуся время от времени каннибализмом, но избравшему социалистический путь развития, особенности ленинской работы «Как нам реорганизовать Рабкрин?». Прошу учесть, что племя пользуется словарным запасам в триста слов, двести из которых различные вариации значений «секс», «жратва» и «кайф».
– Ой, только не надо трясти передо мной своим черным прошлым. Лучше спать отпусти. И стакан водки налей. А то вдруг мои чакры опять закроются?
– Скоро отпущу, лишенец, не ной. Сейчас – последний тест. Запомни, он не только на знание языка, но и на интеллект. На, держи. Здесь страница текста из романа «Война и мир» на русском языке. Но ты зачитываешь каждое предложение сразу на немецком. Помни, что у меня перед глазами та же страница, только на немецком. Время. Пошел.
Я начал быстро с ходу переводить, а подполковник сидел с карандашом и внимательно делал пометки на своем листе. Когда я закончил, он что-то быстро подсчитал и присвистнул:
– Девяносто пять баллов из ста возможных. Ладно, заслужил. Можешь идти дрыхнуть.
– А водка?
– Обойдешься. Свободен.
Я со вздохом откинулся на спинку кресла:
– Слава Аллаху. Думал, не доживу до этой минуты.
Командир «росомах» дружески потрепал меня по плечу:
– Не ты первый, не ты последний, старина. Все нормально. Сейчас действительно иди отдыхать.
Проспал я почти сутки. А через два дня мы с подполковником тихо и незаметно стояли на перроне берлинского вокзала и смотрели со стороны, как встречают нашу промышленную делегацию. Среди встречающих мы заметили Курта Ангста, помощника Юргенса. Судя по озадаченному лицу, он, по-видимому, ожидал, что делегацию буду возглавлять я. Глядя на суету возле правительственного вагона, Стас приложил ладонь к уху, а потом удовлетворенно хмыкнул:
– Фарид только что сообщил, что Юргенс уже поселился в отеле «Княжеский двор» в Лейпциге. Пока все по плану. Пошли отсюда. У нас поезд на Лейпциг через двадцать минут.
К сожалению, как выяснилось в самом ближайшем будущем, подполковник ошибался. Все пошло далеко не по плану…
Зал ресторана в отеле «Княжеский двор» соответствовал своему названию. Тяжелые бархатные портьеры на окнах, ковры на полу, бронза и хрусталь настенных светильников, белые накрахмаленные скатерти и серебро на столах. Едва я появился в дверях, как немедленно мягкой, неслышной походкой ко мне подошел метрдотель. Он вежливо, но не подобострастно улыбнулся мне как старому знакомому:
– Чрезвычайно рады видеть вас в нашем ресторане. Позвольте проводить к вашему столу.
Я качнул головой:
– Спасибо, но у меня деловой обед вон с тем господином, который сидит к нам спиной возле окна. Я сам пройду, не надо меня провожать.
Метрдотель учтиво поклонился и сделал приглашающий жест рукой.
Я пересек почти пустой зал, подошел к столу, за которым в одиночестве обедал глава «Рейн-Сталь», и отодвинул стул:
– Добрый день, господин Юргенс. Мне передали, что вы хотели встретиться со мной. Я в вашем распоряжении.
Он поднял на меня удивленный взгляд, а потом внезапно рассмеялся:
– Ваша манера все делать неожиданно – неисправима, господин Егоров. Нет, как все нормальные люди, позвонить, договориться о встрече или выслушать, на крайний случай, приглашение моего помощника, который так и не дождался вас на вокзале…
Я продолжил за него:
– …или через газеты всем сообщить, что я начинаю свою операцию с валютами…
Он в ответ еще раз рассмеялся:
– Присаживайтесь, «господин внезапность».
Дождавшись, пока я разместился за столом, Юргенс уже серьезным тоном спросил:
– В прошлый раз вы говорили через переводчика. Военная хитрость?
– Скорее желание не показывать все карты сразу. Но дайте мне все же возможность сделать заказ. Я действительно голоден.
Владелец «Рейн-Сталь» сделал приглашающий жест официанту, терпеливо стоящему у сервировочного столика:
– Конечно. Но у меня правило: за обедом никаких разговоров о деле.
– Я его также придерживаюсь. Поэтому предлагаю спокойно поесть, а потом прогуляться. Слышал, что в Лейпциге прекрасный ботанический сад. Сейчас весна и моцион на природе будет весьма кстати.
