Я сделал глоток кофе из солдатской кружки и с любопытством огляделся. Однако организационный талант Стаса, как всегда, оказался на высоте. Ну кто бы мог подумать, что в подвале бывшего дворца князя Меттерниха, а теперь Канцлерамта Австрии, в который вела узкая лестница в самом дальнем крыле и который редко кто посещал, кроме уборщиков, за сутки можно развернуть работающий, как хорошие швейцарские часы, штаб. Штаб, взявший на себя полное управление австрийской армией, жандармерией и полицией. И при этом так соблюсти секретность происходящего, что даже заместители собравшихся здесь высших должностных лиц Австрийской республики там, наверху, пребывали в полной уверенности, что ничего значительного в стране не происходит.
Тем не менее штаб действительно напряженно работал. Не переставая, звонили полевые телефоны в комнате связи. На громадной карте Австрии, развернутой во всю стену, три оператора постоянно переставляли флажки с дислокацией войск, а два генерала в армейской форме и два полковника в форме жандармерии о чем-то ожесточенно спорили с невысоким мужчиной в гражданском, указывая ему на карту.
Я повернулся к подполковнику, стоящему за моей спиной:
– Хорошая работа, Стас.
Он в ответ недовольно дернул щекой:
– Ну сколько раз тебе говорить, что в начале дела хвалить нельзя. Сглазишь же все…
Я ухмыльнулся:
– А ты вон у отца-инквизитора что-нибудь от сглаза попроси, – я кивнул в сторону кардинала Меркати, сидящего в отдалении на стуле, сосредоточенно перебирающего четки и, по-видимому, беззвучно молящегося.
Стас безнадежно вздохнул и, переводя разговор, посмотрел на часы:
– Вроде бы уже пора. Чего они там телятся?
И похоже, там, наверху, услышали молитву главы католической инквизиции. Дверь в комнату нашей связи, возле которой в форме австрийской армии стояли двое «росомах», вооруженных автоматами «Бергман», открылась, и из нее вышел Молчун.
Он быстро подошел к нам, четко козырнул и тихо проговорил:
– Андрей Егорович, разрешите обратиться к господину подполковнику?
– Обращайтесь, Молчун.
«Росомаха» повернулся к Стасу и так же тихо проговорил:
– Господин подполковник, в тренировочном лагере 89-го штандарта СС в Габлице включился радиомаяк.
Стас тут же подобрался, как хищник, готовый к завершающему, смертельному прыжку на добычу:
– Время включения?
– В десять часов четырнадцать минут.
– Предайте всем на боевые ноутбуки команду «оранжевая».
– Есть передать команду «оранжевая». Разрешите выполнять?
– Выполняйте.
Дождавшись, пока за подчиненным закроется дверь, подполковник довольно, с явным облегчением рассмеялся и потер ладони:
– Теперь ваш выход, господин государственный секретарь.
Я неторопливо двинулся к невысокому мужчине в гражданском, спорящему с военными. Увидев, что я приближаюсь, он нетерпеливым жестом прервал своих подчиненных и вопросительно на меня посмотрел. Я утверждающе кивнул ему головой:
– Господин канцлер, к сожалению, они выступили. Вам следует сейчас в сопровождении моих людей подняться наверх. Еще раз напоминаю, что никто из министров не должен ничего знать. Любые действия армии, жандармерии и полиции – только после согласования со Станиславом Федоровичем. Иначе возможна утечка и все сорвется.
Дольфус в ответ тяжело вздохнул, подошел ближе и доверительно положил мне руку на плечо:
– Я все еще никак не могу с этим смириться, господин Егоров. Какая наглость. Знаете, если бы не господин кардинал, поручившийся за достоверность вашей информации всем авторитетом Святого Престола, я бы вам никогда не поверил и считал бы, что это провокация ваших служб, решивших поссорить Австрию с Германией.
Я в ответ ободряюще ему улыбнулся:
– В самое ближайшее время вы убедитесь в правдивости наших сведений о путче, господин канцлер. Сейчас же я рекомендую вам немедленно начать действовать, как мы и запланировали. В противном случае мы можем опоздать…
Он еще раз тяжело вздохнул:
– Да, вы правы…
Потом решительно развернулся к военным и жандармам, с которыми перед этим спорил:
– Господа офицеры! – Те немедленно вытянулись по стойке «смирно». – Путч начался. С этого момента прошу выполнять все рекомендации советников, прикомандированных к вам, как мои личные приказы…
Вена. Бальхаусплац
Резиденция высшего австрийского кабинета министров
и государственного канцлера
Комната начальника охраны возле главных ворот
23.06.34 г. 12 час. 57 мин. по венскому времени
Помощник начальника охраны Канцлерамта старший егерь Иосиф Хайек с подвыванием зевнул, почесал живот под ремнем и с надеждой посмотрел на настенные часы. Слава Богу, до прибытия нового караула и внутренней охраны резиденции правительства сталось только три минуты. И неважно, что объект будет передаваться только в шестнадцать часов. Как только грузовики с личным составом въедут во внутренний двор Канцлерамта, можно считать, что бессонные сутки начинают заканчиваться. Оставшиеся три часа, как обычно, должны пробежать быстро. А потом в казарму и в увольнение, под бочок к сладкой вдовушке Стефании, с которой у Иосифа недавно так удачно все заладилось и которая, скромно потупив глазки, уж очень просила его сегодня обязательно прийти…
Как бы отвечая на приятные размышления старшего егеря, загудел зуммер от звонка на въездных воротах, а вслед за ним раздались, как и положено, три автомобильных гудка. Иосиф мельком еще раз глянул на часы. Ровно тринадцать. Теперь, согласно уставу и наставлению по охране, он должен разбудить начальника охраны капитана Шумана, который сейчас сладко досыпал свои положенные четыре часа в комнате отдыха. Но, вспомнив злой капитанский рык в прошлый раз и обещание сгноить на плацу, оставив на месяц без увольнения, Иосиф, махнув рукой на устав (ох уж эти вдовушки…), торопливо поднялся и вышел из комнаты начальника охраны.
Едва старший егерь успел подбежать к воротам, как за ними опять раздались три громких, требовательных автомобильных гудка.
– Да что же вам не терпится, сволочам?! Вы же мне этого зверя разбудите, – зло прошипел Иосиф и, окончательно наплевав на всякие уставы и наставления, не посмотрев предварительно через зарешеченное окошко, нажал на рычаг открытия ворот.
Но, как только створки ворот чуть раздвинулись, вместо обычного в таких случаях звука запускаемого двигателя раздалась короткая команда, и во внутренний двор Канцлерамта быстро вбежали восемь мужчин, одетых в форму солдат австрийской армии. Последнее, что успел увидеть в своей жизни помощник начальника охраны, была рукоять пистолета с необычайно длинным магазином, стремительно летящая к его переносице.
