Суббота, 18 мая 1968
Дорогой дневничок!
Произошла революция! В Париже студенты выворачивали булыжники из мостовых и швыряли их в полицейских! Они поджигали автомобили и писали на стенах: «Устроим пляжи вместо мостовых!» Здорово, правда? Архангел, папин друг, уехал в Париж. Он сказал, что это великий момент, который все изменит. Теперь он в Сорбонне обсуждает все это со своими друзьями. Ева тоже очень хотела поехать в Париж, но папа не захотел. Он сказал, что новый мир можно построить и без насилия. Сказал, что не хочет сражаться на баррикадах. Он — за пассивное сопротивление. Я смотрю телевизор у родителей Мориса. Ева с папой не захотели покупать телевизор, сказали, что телевидение на службе у власти. Не знаю, правы ли они, но я люблю ходить в гости к Морису.
Мой отец готов был на многое ради идеи, но, однако, его не было рядом с молодыми, захотевшими изменить мир. Он действительно был сторонником пассивного сопротивления или инстинктивно чувствовал, что проиграет в этой борьбе? Он порвал с обществом, в которое не имел смелости влиться вновь. Не поэтому ли он начал мало-помалу угасать? — в последние месяцы Майя думала о жизни Алена. Он был похож на живой и страдающий обломок кораблекрушения. Майя не могла отогнать мысль о том, что ее мать виновата в этом. Что она сделала, чтобы помочь Алену вырваться из наркотического ада? «Она убила его…» — часто повторял Симон. Майя снова подумала об Архангеле. Она его почти забыла… Он тоже кололся, как и Ален? Что с ним потом стало? Умер он или все еще жив?
Среда, 4 января 1969
Появилась какая-то новая компания, которая расположилась недалеко от нашего дома. Ночью устроили настоящий концерт. Ребята потрясающе красивые, играют классную музыку. Все старше меня… Впрочем, мои ровесники тоже мной не особо интересуются…
Один парень — даже не знаю, как его зовут, — меня поцеловал. Очень нежно. Мы выкурили «джойнт». После этого мне стало так хорошо — исчезли все мои комплексы, и мне казалось, что я очень красивая. Он расстегнул «молнию» на моих джинсах, притиснул меня к себе, и я почувствовала, как его пальцы проскальзывают мне в трусики. Но мне этого не хотелось — я просто хотела, чтобы он ласкал мои груди. Это было потрясающе. Но я боялась, что родители начнут меня искать. Хотя, когда я вернулась к остальным, Ева и Ален вовсю танцевали и тоже курили травку. У себя в комнате я всю ночь слушала «Whiter Shade of Pale» и плакала. Теперь я жалею, что отказала тому парню. Нужно было по-настоящему заняться с ним любовью. Ева и Ален вернулись в шесть утра с ребятами из той компании. Не знаю, сколько было народу, но они все пели и смеялись. Мне так хотелось к ним спуститься! Я подумала: а вдруг и он там? Надоело, что все со мной обращаются как с маленькой! Надеюсь, я его еще увижу! Надеюсь!
Майя не могла вспомнить, о ком шла речь в этом отрывке. Она смутно помнила тот ночной концерт, но тогда столько всего происходило… Она часто забывала, давно ли у них кто-то поселился и откуда приехал — они жили как одна большая семья. Сколько было тех, кто целовал ее, ласкал ее груди? Десятки! Она не помнила ни имен, ни лиц. Майя улыбнулась. Она ни о чем не жалела.
Среда, 20 августа 1969
Дорогой дневничок!
Я знаю, что уже давно тебе не писала, но это не нарочно. Меня не было в Сариетт. В июле я пережила самые интересные события в моей жизни и познакомилась с замечательными людьми. Ева и папа сделали мне сюрприз: взяли меня с собой в Лондон к своим друзьям. Ты, наверное, не знаешь, но у моих родителей куча друзей по всему миру, особенно с тех пор, как они пожили какое-то время в Ашбери (я имею в виду не здесь, а в Сан-Франциско). Линда и Том очень классные. У них маленький ребенок. Линда ведет себя очень свободно: разгуливает голая по всему дому. Представляешь себе? Сначала я очень смущалась, но потом поняла, что это здорово. Том очень красивый, у него длинные белокурые волосы до плеч и обаятельная улыбка. У них в доме, как и у нас, по полу везде разбросаны подушки и матрасы и всегда полно гостей. Кто-то постоянно заходит выпить чаю, покурить травки, поболтать. Здесь даже лучше, чем в Сариетт! Все босиком шатаются по улицам. Во всяком случае, в квартале Кингз Роуд, где живут Том с Линдой. Ева накупила целую кучу браслетов, бус и колец. Она носит браслеты даже на щиколотках, а кольца — на пальцах ног. Постоянно ходит в индийские магазины. Я накупила ароматических палочек и еще расклешенные джинсы на Карнаби-стрит. Что мне нравится в этих джинсах — на них повсюду нашиты разноцветные кусочки ткани. Ален водил меня в «Биба», классный магазин. Я купила длинный черный плащ, кучу безделушек, косметику от Мэри Квант и фиолетовое боа. Мы здорово повеселились! Это лето в Лондоне было еще лучше, чем в том году, когда проходили выступления за легализацию марихуаны. В этом году «Роллинг Стоунз» дали потрясающий концерт в память Брайана Джонса.
Я хотела пойти вместе со всеми в Гайд-парк, но Ева не разрешила. Так что я осталась одна с Томом, который присматривал за ребенком. И вот тогда-то, дневничок, все и случилось: ребенок заснул, мы были одни, Том и я…
Майе не нужно было читать дальше, чтобы вспомнить. Мягкий летний ветерок в опустевшей просторной квартире… Том принес ей чай и пирожки с маком. Потом поставил пластинку Рави Шанкара
[7]
. Он всегда улыбался Майе, потому что не говорил по-французски, а она была слишком застенчивой, чтобы пытаться говорить по-английски. Они общались мимикой и жестами.
Том приподнял фиолетовую футболку Майи с вышитым на ней яблоком и начал ласкать ее грудь. Майя до сих пор помнила мягкие прикосновения его рук, запах его волос, когда он склонялся над ней. Оживив в памяти тот день, Майя почувствовала, как ее переполняет нежность к Тому, хотя его черты совсем стерлись из памяти — остались лишь длинные белокурые волосы и запах сандала. Они вдвоем лежали на матрасе, расстеленном на полу, курили травку, потом занялись любовью. Ей было четырнадцать. Тогда же Нейл Армстронг впервые высадился на Луне.
Эта умиротворяющая картина сменилась воспоминаниями об отце, каким он был в ту пору.
Вот Ален сидит по-турецки на полу в гостиной Ашбери. Уже несколько дней он ни с кем не разговаривает. Почти не двигается. Кажется, он полностью оторвался от реальности. Ева и Архангел смеются. Их смешки кажутся отвратительными.
Вот Ален красит стены своей комнаты в черный цвет. Вместо картин он вешает на них похоронные венки, которые Архангел таскает с соседних кладбищ. Ева с некоторых пор рисует при свечах. Они зажигают огромные канделябры. Они спят все втроем, прижавшись друг к другу на широкой полуразвалившейся кровати. По целым дням не выходят из комнаты — разве что иногда послушать музыку. Проигрыватель стоит на лестничной площадке.
В кухне громоздятся горы посуды. Кусок масла растекается на столе. Остатки мясного рагу засыхают в кастрюле. Майя почти не бывает дома. Она идет то к одним, то к другим соседям, чтобы найти хоть немного нежности и внимания, которых ей так не хватает дома.
