Он переключил телефон на автоответчик, чтобы его не беспокоили. Впервые в жизни он не пойдет на работу. Компания «Медиауордвайд» удалялась от него со скоростью байтов модема. Приглушенный стук клавиш и равномерное пощелкивание мышки только подчеркивали царившую в квартире тишину. Проходили часы. Нейроны в голове Франсуа словно превратились в тысячи напряженно работающих мускулов. Время от времени в голове проносились убийственные мысли. Ненависть действовала на него как допинг. «Ничего, скоро я расквашу твою крысиную морду…» – бормотал он, думая о своей жене.
* * *
– Все в мой кабинет, да поживее! – распорядился Массон, возмущенный тем, как неторопливо подтягиваются его подчиненные. – Я дожидаюсь вас уже полчаса! Бертран! Опорожни-ка эту пепельницу!
– Что случилось, шеф? Вы выиграли в лотерею?
– Провалиться бы тебе к чертям! – процедил сквозь зубы Жоэль. – Одну минутку! Мне нужно позвонить…
– Куда это ты направляешься? В мой кабинет, я сказал!
– Гав-гав!
– Что такое?
– Ничего!
– Что-то в последнее время с тобой неладно, Жоэль!
– Вы мне все время свистите, как собаке!
– Я? Я свищу тебе, как собаке?
– Да! Вы!
– Как собаке?
– Вот именно!
– Я же говорю! С тобой не все в порядке!
Массон поискал взглядом одобрения Фреда и Бертрана, но те отвели глаза.
– Жоэль гавкает, и вас это не удивляет?
– …
– Черт! Как же вы все меня достали! – взорвался Массон.
Он совершенно не был расположен деликатничать!
– Ладно! Речь идет об анаграммах! Вы знаете, что это такое? Вы ведь были сильны в этой игре?
– Не жаловался! – отозвался Жоэль.
– Подналяжем вчетвером – только искры полетят! Пусть каждый найдет мне пятнадцать слов, имеющих отношение к Прату, его окружению, его душевному состоянию… Короче! Все, что придет в голову!
– И что мы будем делать с этими словами? – недоверчиво спросил Бертран.
– Объединим все варианты, а Комп их перемелет и выдаст нам готовые анаграммы.
– А что потом? – настаивал Бертран. Ему порой начинало казаться, что шеф совсем свихнулся.
– Потом? Мы сравним анаграммы со списками клиентов мебельных складов.
– И что дальше?
– Даю голову на отсечение, что мы найдем нашего красавца!
– Вот уж действительно, чем только не приходится заниматься в полиции! – заметил Жоэль с саркастическим видом.
Мод, Кан, Франсуа, Прат, Принцесса, 5 июня 2001, любовь, навеки, смерть, покоится, свобода, месть, вечность, кладбище, Баньо, исчезновение, предательство, незнакомка…
Первый список тут же был передан Компу, прозванному так потому, что лучше его в компьютерах не разбирался никто в управлении. Тем временем Фред ввел в «Access» фамилии шестисот двадцати восьми клиентов мебельных складов, распределил их по алфавиту и тоже отнес дискету Компу.
Около полудня Комп появился в кабинете Массона с кислой миной.
– Не клеится! Идея интересная, но все без результата. Я крутил и так и эдак, но машина не нашла ничего похожего.
– Жаль, что заставил вас зря потрудиться! – ответил Массон глухим голосом. Он был разочарован.
– Действительно, жаль! Могла бы получиться красивейшая поэма!
Фред забавлялся тем, что расставлял в разном порядке написанные на доске слова. Послушайте… Мод Кан, любовь и принцесса Франсуа Прата, умершая 5 июня, покоится навсегда на кладбище в Баньо, вот моя месть, мое исчезновение и моя свобода!
– Ты работаешь не по призванию, Фредди!
– Замечу тебе, что покоится она на кладбище в Баньо не навсегда, а навеки! – поправил Бертран, отличительной чертой которого было стремление к точности. – В нашем списке нет слова навсегда!
– Какая разница? Мод покоится навеки или навсегда!
– Кстати! А как выглядит надгробная надпись?
– Прекрасный вопрос, Жоэль! Бьюсь об заклад, собака бы до этого не додумалась!
– Черт возьми! Он сегодня просто невыносим…
Массон нажал на кнопку мобильного телефона.
– Мод? Это Массон… Прошу прощения… Вы не помните, что написано на памятнике? Так… Эпитафия. Мод… так., моей любви навсегда? Вы уверены? Потом даты… Очень хорошо… Нет… Пока ничего нового… Я вам перезвоню…
Массон повесил трубку с задумчивым видом.
– Мне это нравится: Мод навсегда… Какие это дает анаграммы?
– Я зову Компа?
– А собственные мозги? Ты что, никогда не играешь в слова?
– Нет, а вы?
– Я тоже! За дело!
Увлеченные игрой мужчины вновь принялись за работу.
– У меня Жамэдоам и Омаджаэм!
[50]
– Он случайно не индус, этот тип?
– Заткнитесь!
– Без компьютера нам все же не обойтись! – сказал Массой. – Существуют сотни вариантов…
– Может быть, все гораздо проще! – заметил Фред.
– Что ты предлагаешь?
– Господин Модажамэ! М.о.д.а.ж.а.м.э.
– Фонтан блестящих идей в полиции в среду утром… – вздохнул Жоэль.
– Что? Уж не хуже твоего Омаджаэма!
– Ладно, проверь, если хочешь, Фредди! И на этом хватит!
Массон и так потерял слишком много времени… На самом деле это была дурацкая идея!
– Меня ждет награда, шеф? – Фред с лукавым видом ерзал на стуле.
– Нет!
– Да!
– Bay! С первой же попытки – в самое яблочко! Иди сюда, я тебя обниму, мой дружок!
* * *
Мод пыталась проигнорировать утреннее вторжение солнца. Но яркий осенний свет до боли резал глаза. Она зарылась головой в подушку. Не просыпаться. Не обращать внимание на шаги горничных в коридоре. На звон фарфоровых чашек о металлические подносы. На деликатный стук в дверь… Войдите… Двери открываются и закрываются. Завтрак. Запах кофе и тостов. С тех пор как уехал Майкл, Мод впала в тоску и отчаяние. «Зачем я осталась в Париже?» – сетовала она. Целыми днями она бродила по улицам как неприкаянная. Накануне, например, она наблюдала за праздной публикой в Люксембургском саду. Сидя на проржавевшем стуле, она подсчитывала цветы на газоне, по которому запрещено ходить. Затем встала и вернулась в гостиницу. Безуспешно ждала звонка Массона. Она ждала. Каждый день. Ждала чего-то, что никогда не происходит. Тогда она погружалась в тело Франсуа. Натягивала на себя его кожу. Проваливалась в его безумие. Ненависть поднималась в ней, как вода во время наводнения. Сначала медленно. Постепенно превращаясь в дикий необузданный поток.
