По мере того как «камбала» приближалась, я различал все лучше ее внутренние органы: бледные, пульсирующие, что-то вроде сложенных кольцами кишок, трубки для питания, воспроизводства и испражнения, а также некие отростки, смахивавшие на половые органы – или на глаза на щупальцах. Существо продолжало сворачиваться, втягивать щупальца, чтобы в следующий миг распрямиться, вытянуть щупальца, словно кальмар, плывущий в прозрачной воде. В длину оно было метров пятьсот-шестьсот.
Я начал замечать и других существ. Вокруг «камбалы» сновали сотни, если не тысячи золотистых дисков, размерами от крохотных, с мою ладонь, до громадных, крупнее речных мант, что таскали баржи на гиперионских реках. Эти диски тоже были почти прозрачными, хотя их внутренности заволакивала некая зеленоватая субстанция – возможно, газ, воспламененный их собственным биоэлектрическим полем. Они сновали вокруг «камбалы», время от времени словно исчезая у нее внутри, чтобы затем появиться вновь. Я не мог бы поклясться, что видел, как «камбала» проглотила хотя бы один диск, но в какой-то момент мне почудилось, будто я вижу множество этих дисков, плывущих по ее кишкам подобно призрачным огонькам в трубке.
Чудовище со свитой неумолимо приближалось, поднимаясь все выше. Солнечный свет, прошедший сквозь них, упал на мой каяк. Я понял, что неверно оценил размеры существа – в длину оно было никак не меньше километра, а когда сжималось, то сокращалось чуть ли не втрое. Живые диски окружили мою лодку. Я заметил, что они не только складываются, как манты, но и беспрерывно вращаются.
Я вытащил игольник, который отдал мне Алем, и опустил предохранитель. Если чудовище нападет, я всажу ему в бок половину магазина; надеюсь, кожа у него не только прозрачная, но и тонкая. Может, мне удастся проделать в нем дыру достаточно большую для того, чтобы газ, позволяющий ему плавать в воздухе, весь вышел наружу.
В этот миг гидроподобные щупальца распрямились во всех направлениях – некоторые пролетели в каких-то метрах от моего паруса, – и я понял, что ничего не успею сделать, что оно в мгновение ока уничтожит мой парус. Я стал ждать, в глубине души опасаясь, что меня вот-вот затянет в пасть к монстру – если, конечно, у него есть пасть.
Ничего не произошло. Мой каяк продолжал, как я полагал, двигаться на запад, парус ловил восходящие потоки воздуха и обвисал на нисходящих, облака клубились по-прежнему, а «камбала» и ее свита – которую я про себя окрестил паразитами – держались в стороне, к северу, в сотне метров от меня. Может, они преследуют лодку из любопытства? Или хотят есть? А вдруг диски все-таки нападут?
Не оставалось ничего другого, как ожидать развития событий. Я положил на колени бесполезный игольник, сжевал последнюю галету и выпил немного воды. Ее у меня осталось меньше чем на день. Я выругал себя за то, что не додумался собрать дождевые капли ночью во время грозы; с другой стороны, еще неизвестно, пригодна ли дождевая вода для питья.
Затяжное утро наконец-то переросло в день. Несколько раз каяк оказывался в облаке, и тогда я поднимал голову и жадно облизывал губы, на которых оседали капельки влаги. Вкус у воды был самый обыкновенный. Всякий раз, выныривая из облака, я ожидал увидеть, что «камбала» исчезла, но она упорно не отставала и держалась справа и чуть выше. Когда местное солнце только-только миновало зенит, каяк угодил в восходящий поток, который повлек его вверх с такой скоростью, что парус едва не сложился пополам, но вскоре лодка выровнялась. Хотя из облака я вынырнул на несколько километров выше прежнего, воздух там был реже и холоднее. «Камбала» поднялась следом за мной.
«Может, она пока не проголодалась? – подумал я. – Может, она питается по ночам?» Веселые меня одолевали мысли.
Я продолжал вглядываться в пустое небо, высматривая в разрывах облаков арку портала. Ничего похожего. Ветер нес меня на запад, а воздушные потоки влекли то к югу, то к северу. И потом, разве можно говорить о каком-то стабильном курсе после такой ночи? Конечно, нет. Но я все равно пялился за борт.
К полудню я вдруг сообразил, что на юге внизу появились еще живые существа. У подножия громадной облачной башни плавали другие «камбалы», солнечный свет, проходивший сквозь их тела, пропадал в лиловой бездне. Их были десятки – нет, сотни, – этих диковинных существ. Я был слишком далеко, чтобы разглядеть окружающие их золотистые диски, но блики солнца – как будто на пылинках – ясно показывали, что дисков там, должно быть, миллионы. Может, чудовища обычно держатся нижних слоев атмосферы, и только это – все еще плывшее справа, если можно так выразиться, на дистанции поражения – увязалось за мной из любопытства?
Мышцы затекли. Я выбрался из кокпита и попытался, держась за шкоты, как следует потянуться на корпусе. Это было опасно, но необходимо. Я лег на спину и принялся крутить ногами педали воображаемого велосипеда. Потом начал делать отжимания. Когда онемение прошло, я вновь забрался в кокпит и задремал.
Как ни странно это прозвучит, но весь тот день я размышлял о своем, хоть рядом с лодкой и плыла чужеземная рыбина, способная проглотить меня в один присест, а в нескольких метрах от нас резвились чужеродные золотистые диски. Человек быстро привыкает к непонятному, если оно не демонстрирует ничего особенного.
Я размышлял о минувших днях, месяцах и годах. Думал об Энее – о том, что фактически бросил ее одну, – и обо всех других людях, оставленных мною. А.Беттик и прочие обитатели Талиесина, старый поэт на Гиперионе, Дем Лоа, Дем Риа и их семья на Витус-Грей-Балиане Б, отец Главк в ледяных туннелях Седьмой Дракона, Кучиат, Чиаку, Кучту, Чичтику и прочие чичатуки… Энея не сомневалась в том, что отец Главк и наши друзья чичатуки погибли после того, как мы улетели оттуда, но никогда не объясняла, каким образом она это узнала. Я думал о других, вспомнилось даже, как бабушка и остальные члены клана махали мне, когда я уходил на службу в силы самообороны много лет назад. Но постоянно, о чем бы я ни думал, мои мысли возвращались к Энее.
Я оставил слишком многих. Слишком многим позволял выполнять мою работу и сражаться за меня. Отныне я буду сражаться сам. А если я когда-нибудь разыщу Энею, то больше не покину ее до самой смерти. Это решение пробудило во мне ярость, питавшуюся отчаянием от невозможности найти другой портал в этом безбрежном океане облаков.
ТЫ ЗНАЕШЬ
ТУ-КТО-УЧИТ
ОНА КОСНУЛАСЬ
ТЕБЯ (!?!?)
Эти слова донеслись не по воздуху, и я их не то чтобы услышал. Впечатление было такое, словно каждое слово бьет набатом в моей голове. Я буквально подскочил, чуть не вывалился из лодки, но вовремя ухватился за борт каяка.
ТЫ УЖЕ ПОЗНАЛИЗМЕНИЛСЯ
НАУЧИЛСЯ СЛЫШАТЬВИДЕТЬИДТИ
У ТОЙ-КТО-УЧИТ
(????)
Каждое слово отзывалось мигренью. Это были ментальные удары чудовищной силы. Слова выкрикивались у меня в мозгу моим собственным голосом. Наверно, я начал сходить с ума.
Вытирая слезы, я бросил взгляд на гигантскую «камбалу» и ее золотистую свиту. Чудовище сжималось и разжималось, пульсировало, выбрасывало и втягивало обратно щупальца, плывя в холодном воздухе. Я не мог поверить, что слова исходят от него. Оно было уж слишком… биологическим. Вдобавок я не верил в телепатию. Я посмотрел на кишащие рядом с чудищем диски, но в их поведении смысла было не больше, чем в кружении пыли, меньше, чем в синхронном движении косяка рыб или стаи летучих мышей. Чувствуя себя полным идиотом, я крикнул:
