В верхней точке Швед вышел из Сумрака и мгновением позже приземлился на ступеньки. Удачно приземлился, на плоскость. Вообще с такими трюками можно было и ноги переломать, но зато Швед теперь точно знал: в Сумраке дом не невидим, он действительно отсутствует. И что если на этаже придется уходить в Сумрак, нужно заранее приготовиться к падению с высоты полутора метров.
Ввиду этого осмотр разумнее было начать с первого этажа, потому что упасть с такой высоты не опасно, а вот метров с четырех – уже могут случиться проблемы. Тем более подвал: уйди в Сумрак оттуда, вообще окажешься погребенным под землей. Швед смутно представлял – что будет, если в объеме, занятом каким-нибудь местным черноземом, возникнет человеческое тело? Ну, хорошо, пусть тело Иного, но ведь в обычном мире между телом человека и телом Иного мало разницы.
Тут Швед сообразил, что запутался. В обычном мире он как раз сейчас, а под землей окажется в Сумраке. Это меняло дело – в Сумраке Иные шутя проходят сквозь стены, стало быть, пребывание под землей вряд ли Шведу особенно повредит.
Тем не менее он все равно свернул на первый этаж и попал в широкий коридор с обитыми то ли кожей, то ли дерматином дверьми по обе стороны. Упирался коридор опять же в двери, над которыми горела тусклая лампочка, почти не дающая света и при наложенном «кошачьем глазе» только мешающая. Кажется, коридор там сворачивал налево.
Справа дверей было две, слева тоже две, но располагались они несимметрично, не напротив друг друга. Ближе всего были правые двери, однако они вели в помещение с окнами на улицу; Шведу же казалось, что разумнее сначала сунуться в левую часть здания, где окна выходят во двор. Поэтому он на цыпочках дошел до ближней двери слева и замер перед ней.
За дверью было тихо. Впрочем, во всем доме было тихо, только еле слышно гудела лампочка в конце коридора – Швед прекрасно улавливал этот звук обостренными чувствами Иного.
Затаив дыхание, Швед потянул дверь на себя.
Он особо ни на что не надеялся, полагая, что окажется заперто, но дверь с ужасающим скрипом приоткрылась.
Швед замер.
На самом деле скрипнула дверь вовсе не так уж и громко, просто в доме было неестественно тихо, даже шум транспорта с улицы не доносился (стеклопакеты же), а Швед был напряжен, как струна.
Некоторое время Швед, обильно потея, стоял на месте. Ничего не происходило: ни из комнаты никто не выскочил, ни другие двери не распахнулись, ни на лестнице не прозвучали ничьи шаги. И Швед, осмелев, приоткрыл дверь шире.
Она опять заскрипела, но теперь Швед к этому был готов, поэтому оглушительным звук уже не показался. Он шагнул вперед и очутился в небольшой комнатке, на два узких окна, сквозь которые лился свет уличного светильника. Пожалуй, тут было светлее, чем в комнатах окнами на улицу, – с той стороны на доме светильника не было, только фонари на столбах вдоль дороги. И без «кошачьего глаза» Швед все прекрасно рассмотрел бы, а с ним так и вообще видел все до мельчайших подробностей.
Обстановку составляли два письменных стола, два офисных кресла, четыре шкафа со стеклянными дверцами, еще один стол с непременным чайником у лицевой стены и рогатая вешалка при входе. На столах стояли по паре ноутбуков, раскрытых в рабочее положение, но либо выключенных, либо уснувших. Над дверью помигивала светодиодами беспроводная точка доступа – вряд ли небольшая блямба с антенной могла быть чем-нибудь другим. К ней тянулись два проводка – один выходящий прямо из стены над дверью, второй от блока питания справа от дверей (справа, если смотреть из комнаты в коридор).
Ноутбуки были богатые, по одному Dell Precision и Dell Alienware на каждом из рабочих столов. И за одним из столов периодически работал тот самый бедолага парень, чья подруга сегодня обращалась к Шведу за помощью. Слабенькая остаточная аура безошибочно на это указывала.
На втором рабочем месте работал такой же бедолага: там, где подолгу трудится здоровый человек, даже остаточная аура была бы помощнее и поярче.
Решив, что в этой комнате ловить больше нечего, Швед вернулся в коридор. Дверь он оставил открытой.
Он по очереди заглянул еще в несколько комнат. Все они были пусты и в целом походили друг на друга, хотя мелочами различались. Рабочих столов было где два, где три, а где и всего один. Ноутбуки встречались не на каждом столе – на одном, к примеру, нашлась циклопическая пишущая машинка «Ятрань», а на некоторых вообще ничего не лежало, кроме бумаг. В одной комнате нашлись целых четыре дивана – тут, кстати, столов с компьютерами не оказалось вовсе, зато имелась тумба с телевизором и другая с микроволновкой. Двери везде были открыты по той простой причине, что они вообще не запирались – замки отсутствовали.
Сортир с рукомойником нашлись в самом конце коридора, за углом.
Не найдя ничего особенно интересного, Швед поднялся на второй этаж и сразу же нарвался на запертую дверь. Однако к этому он был морально готов и немедленно натравил на замок «гремлина-отмычку». Уже через семь-восемь секунд раздался отчетливый щелчок, и дверь сама собой приоткрылась.
Это помещение напоминало комнату для приемов: мебель уже не офисная, а скорее предназначенная для гостиной. Диваны, во всяком случае, кожаные. Огромный бар, полноценная кухня, отделенная от основной комнаты высокой, по грудь, стойкой. Большой стол, телевизоры на стенах – аж четыре штуки. У дверей на балконы – массивные кадки с какими-то фикусами, Швед в ботанике не особенно разбирался, поэтому названий не знал.
По соседству, в комнате с эркером, явно располагался начальственный кабинет, но здесь Шведу отчего-то стало тревожно и неуютно, и он, ничего толком не осмотрев, поспешил выйти. В оставшиеся на втором этаже помещения он решил сейчас не соваться, вместо этого спустился в полуподвал и обнаружил, что предчувствия его не обманули – лестница вела еще ниже, в подвал. Туда Швед и направился.
На нижней площадке, перед дверью в очередной коридор, прямо на бетонном полу был начертан замысловатый знак, и знак этот слабо светился во мраке.
Швед замер. Символ был совершенно незнакомый и не вызывал решительно никаких ассоциаций – прямая линия, волнистая линия и треугольник, частично накладывающиеся друг на друга. Никакой магии в знаке не чувствовалось – по крайней мере никакой привычной Шведу магии.
И все-таки он напрягся. Знак светился, слегка пульсируя; кроме того, разные его части светились неравномерно. Бочком Швед приблизился к стене, потом шагнул ближе к двери и легонько ее толкнул. Дверь не подалась. Пришлось встать ближе и приналечь с удвоенной силой. Пара секунд – и дверь сдалась. Одна из створок открылась, хотя притерта была очень плотно, Швед ее еле продавил. Вторая створка осталась неподвижной.
Осторожно, чтобы не переступать через знак, Швед протиснулся в дверной проем, с самого краешку. И озадаченно замер.
Здесь тоже имелся коридор с шестью дверьми – тремя справа, тремя слева. И перед всеми дверьми на полу горел знак – перед каждой свой, особенный. Знаки состояли из геометрических фигур, прямых, ломаных и волнистых линий, углов, точек, пятен и закорючек. И были они примерно вдвое мельче, чем самый первый, начертанный у порога всего подвала.
