– Нашел, – сообщил оборотень бодро. Он снова мазнул взглядом по Шведу, и на этот раз во взгляде легко читалась благодарность.
– Какая там должность указана? – справился Завулон.
– Указано – Иной в длительном отпуске! – отрапортовал оборотень.
– Измени, – скомандовал Завулон. – И запомни, пригодится, чтоб не встрял второй раз по самые гланды. Это, между прочим, шеф киевского Дозора.
Ведьмак у дверей надсадно закашлялся. Оборотень, неестественно выпрямив спину и сильно щурясь, работал с базой.
Завулон усмехнулся и сказал:
– Пойдем, Швед.
Теперь Швед чуть не закашлялся, как только что охранник-ведьмак, правда, по другой причине: Завулон впервые обратился к нему как к равному. Так, как всегда обращался к Лайку. Но вряд ли следовало обольщаться – скорее всего это просто спектакль для молодняка.
– Шеф! – робко обратился оборотень к начальственной спине, и Завулон нетерпеливо обернулся на полушаге. – А Тавискарону ничего не нужно исправить?
На мгновение Завулон задумался, а потом ухмыльнулся – как показалось Шведу, недобро.
– Напиши, что он в отпуске, только не в длительном, а в бессрочном.
И шагнул к лифту.
* * *
В офисе московского Дозора Швед раньше бывал. В кабинете Завулона – никогда. В целом тут все оказалось примерно как он и представлял – огромные окна, огромный стол, старинная фотография хозяина на стене, вычурные кожаные диваны, монументальные шкафы с фолиантами, богатый бар. Единственное, о чем Швед заранее не догадывался, – это здоровенный камин в дальнем углу. Хотя мог бы и догадаться, Высшие Темные – те еще сибариты и эпикурейцы. Завулон, естественно, уселся в любимое кресло за рабочим столом, его замы облюбовали диванчик около бара, а Швед решил не выеживаться и выбрал скромное полукреслице в проеме между окнами.
– Телефон, кстати говоря, мог бы и включить, – буркнул Завулон, не глядя на Шведа. От дружелюбия и равенства в его голосе ровным счетом ничего не осталось; было видно, что шеф московских Темных слегка раздражен.
– Забыл, – не стал ничего сочинять Швед. – Я его обычно не выключаю, поэтому и не дернулся включить.
– Ладно, хрен с ним, – вздохнул Завулон. – Приступим к допросу.
Швед непроизвольно вздрогнул – еле заметно, но москвичи все равно просекли.
– Теперь тоже не дергайся, – усмехнулся Завулон. – Допрос будет без пристрастия. Такого везучего обормота грех губить.
Николай тем временем поколдовал у бара, чего-то взболтал, чего-то налил, чем-то звякнул, один стакан отнес шефу, второй протянул Юрию, третий взял себе. Шведу ничего предложено не было.
– Кто надоумил тебя убраться из Киева? – спросил Завулон, не притронувшись к выпивке.
Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и Шведу его поза казалась зверски неудобной.
– Вы же сами мне вчера звонили, – осторожно напомнил Швед. – Велели садиться на поезд и валить в Москву.
Завулон, не меняя интонаций, разъяснил для непонятливых:
– Ты приехал на хмельницком. Я звонил без трех час по нашему, за две минуты до его отправления из Киева. Думаю, в этот момент ты уже сидел в вагоне.
Швед глубоко вздохнул. Что ж… О пророчестве Маришки Рублевой он все равно уже упоминал, правда, не Завулону, а Юрию, но в данном случае это не имело совершенно никакого значения. Поэтому Швед сознался. Не очень охотно и не особенно скрывая эту неохоту, но сознался:
– Мне опять напророчили. Ну, я и решил… Правда, я не в Москву хотел, а только до Брянска, а там назад перепрыгнуть, чтобы днем снова в Киеве быть.
– Кто напророчил?
– Кто и в прошлый раз. Дочка одного из наших.
– Как конкретно звучало пророчество?
Швед неопределенно двинул рукой:
– Ну… там несколько… э-э-э… иносказательно все сформулировано. Мол, капитан, уйди с корабля, вернешься утром, а не то хана кораблю и команде. Как-то так.
– А прошлое как? – не унимался Завулон. – После которого ты в логово чужих полез?
– Тоже в морском антураже. Мол, не губи юнг, капитан, сделай все сам. Я потому сам и полез.
На некоторое время Завулон умолк. Поразмышлял, не меняя позы. Потом проворчал:
– Моряк… С печки бряк…
Швед осмелился и грустно продолжил:
– Грудь в якорях, жопа в ракушках…
Завулон рывком повернул голову, с некоторым удивлением взглянул на Шведа, а потом неожиданно усмехнулся:
– Так у вас говорят, у мореманов?
Швед кивнул.
– Не слышал… Ладно, едем дальше. Что у тебя отобрал Совиная Голова?
– Не знаю, – ответил Швед, причем ничуть не погрешил против истины. – Я нашел какую-то штуковину неподалеку от логова чужаков. Думаю, их артефакт, раз Совиная Голова аж с какой-то евроинквизиторской сходки немедленно примчался.
Завулон искоса взглянул на Шведа.
– Ты и это знаешь?
– Ну… – Швед пожал плечами. – Слышал.
– Не знаю, как там насчет ракушек в жопе, – одобрительно заметил с дивана Юрий, – но пропеллер у него там точно оборудован.
Завулон на это никак не отреагировал, продолжил допрос:
– Как выглядел артефакт? Где нашел?
– Сначала про «где нашел», – начал Швед. – Напротив логова чужаков, через улицу, стоит жилой дом, сталинка. На дальнем его краю на крыше надстроечка есть, наподобие беседки или ротонды. Такая хрень с колоннами. Когда после торжественного выноса дверей в логове все разъехались, и Совиная Голова, и Юрий, и Светлые, я на крышу и заглянул.
– Почему? – перебил Завулон.
Тут Швед немного замялся, потому что убедительно это объяснить не мог.
– Честно говоря, сам не знаю. Двери дверьми, но у меня отчего-то возникло чувство, будто не все еще сделано в доме чужаков. Не могу объяснить, интуиция, наверное. А почему беседочка на сталинке напротив… В общем, когда меня ночью в подвале накрыло и я удирал через Сумрак, что-то там в этой беседочке светилось. Понимаете, весь мир серый, небо серое, все серое, и только там, наверху, – лиловый огонек. Холодный, как гнилушка, но все равно – светит же! Его я и вспомнил, когда уже днем около дома задержался. Увидел эту беседочку и моментально вспомнил. Дай, думаю, поднимусь, погляжу, что там и как.
– И?..
– Ну и поднялся. Ничего вроде особенного, дом, подъезд, чердак, крыша. Ну, беседочка, колонны, говно везде голубиное. Не знаю, чего я ожидал, но сперва разочаровался по полной. А уже когда уходить собрался, на ступеньке, в уголке, у самого выхода с чердака на крышу эту штуковину и заметил.
– Опиши ее.
– Немного похожа на зажигалку из дорогих, – принялся вспоминать Швед, машинально сопровождая слова жестами. – Такая серебристая или, скорее, хромированная. Монолитная, то есть головка, как у зажигалки, не откидывается. На плоской грани рифленая кнопка, на торце – черное пятнышко… Вроде инфракрасного порта на древних ноутбуках.
