* * *
…В прошлый понедельник он не выпил свой вечерний чай. Обычно
Сусанна все обставляла так, что он просто не мог не выпить, — приносила
чашку на маленьком подносике, покрытом салфеткой. Рядом на блюдечке лежал
влажный ломтик лимона и крошечный трюфель, завёрнутый в хрустящую обертку. Петя
Кайгородцев обожал трюфели и, если бы не жена, поглощал бы их вазочками.
Сусанна подавала мужу подносик и гладила его по руке,
любовно наблюдая, как он расправляется с угощением…
А в прошлый понедельник она поднесла ему чай и, чмокнув в
щеку, отправилась принимать ароматическую ванну. Ей подарили какую-то кристаллическую
дрянь в зеленой баночке, якобы выпаренную из Мертвого моря, и ей не терпелось в
ней просолиться.
Оставшись один, Петя задумчиво повертел чашку в руках,
понюхал, после чего поднялся, пошел на кухню и вылил чай в раковину. Сполоснул
чашку, наполнил ее кипятком, бросил в кипяток лимон и раздавил его ложкой.
Проглотил конфету, запил кислой водой, выплюнул лимонную корочку и залез в
постель.
Среди ночи что-то его разбудило. Было темно, только по полу
расплывались белые лунные лужи. Дверь в спальню оказалась приоткрыта, и Сусанна
где-то там, на кухне, разговаривала по телефону. Она говорила очень тихо, и
слов разобрать было нельзя, и Петя как-то сразу понял, что окликать ее не
стоит. Он затаился и даже дышать старался как можно тише.
Если бы ему позвонили среди ночи, он бы стал кряхтеть и
шаркать тапочками и точно включил бы свет на кухне. А Сусанна не включила. Она
сидела в кромешной тьме и шептала в трубку.
Петя пролежал неподвижно всего минуту. Потом не выдержал,
вылез из-под одеяла и подкрался босиком поближе.
— Как я могу отказаться? — спрашивала Сусанна
таким голосом, словно что-то давило ей на горло. — Хорошо. Да, я приду.
Раздался всхлип, затем скрипнул пол, трубку повесили, и
Кайгородцев метнулся обратно в постель. Сусанна зашла в комнату и, тенью
проскользнув к шкафу, принялась копаться внутри. «Неужели собирается
уходить? — подумал Петя. — Боже мой, но куда?!» Он скосил глаза на
электронный будильник — было два часа ночи.
Его жена тем временем понавешала на руку каких-то тряпок и
заперлась в ванной. Петя свесил ноги с кровати и, нашарив на стуле джинсы,
футболку и носки, быстро натянул их и снова лег, укрывшись одеялом до самого
носа. Так что когда Сусанна вышла из квартиры и тихонько прихлопнула за собой
дверь, ему осталось лишь сунуть ноги в кроссовки. Он торопился и не стал их
расшнуровывать, надел так, безжалостно ломая задники.
Когда он высунулся из подъезда, его жена как раз входила под
арку, ведущую из двора на шоссе. А он почему-то думал, что ее кто-нибудь
поджидает под окнами. Но куда же она отправилась? Ее машина на платной стоянке,
а та — совсем в другой стороне. Куда может отправиться замужняя женщина в два
часа ночи — пешком и в гордом одиночестве? Следуя за ней на почтительном
расстоянии, Петя через некоторое время стал понимать — куда. Сусанна шла в
сторону кладбища.
Господи, спаси и помилуй! Что ей понадобилось ночью на
кладбище?! Тем временем она дошла до главных ворот и свернула направо,
двинувшись вдоль ограды по заасфальтированной тропинке, обсаженной кустами боярышника.
Петя пошел в том же направлении, только по другую сторону зеленой изгороди. В
этот час здесь не оказалось ни машин, ни прохожих и было тихо, словно в лесу.
Сусанна уверенно подошла к небольшой калитке, откуда в глубь
территории убегала тропинка, ведущая к старым захоронениям. Насколько было
известно Пете, на этом кладбище у жены никто из родных или близких похоронен не
был. Никаких бабок или прабабок. Тем не менее она вошла в калитку и стала
быстро удаляться.
Петя заметался снаружи, понимая, что, если последует за
женой, она его заметит — дорожка сносно освещена, да и могильные плиты все
больше низкие, за такими не спрячешься. Тогда он притаился за кустами и, выудив
из кармана мятую пачку с двумя слежавшимися сигаретами и зажигалкой, засунутой
внутрь, принялся отравлять организм, который Сусанна так истово оздоровляла в
последнее время. Сейчас это самое время шло, ее не было, и Петя неожиданно
решил, что ведет себя глупо. Надо вернуться домой, дождаться жену и в лоб
спросить ее, что все это значит.
* * *
— Я затоптал окурок и побрел в обратную сторону, —
признался Кайгородцев, глядя на Глашу так, словно она должна была вынести ему
приговор. — Ушел уже довольно далеко, когда услышал за спиной тихий рокот
мотора. Обернулся и увидел, что Сузи возвратилась, вышла из калитки и идет к
машине, которая остановилась прямо напротив нее.
— Что за машина? — тут же спросила Глаша, против
воли почувствовав возбуждение.
— Я не разглядел. Ушел уже довольно далеко, понимаешь?
Просто низкая темная машина, вот и все, что я могу сказать. Сузи села в нее,
машина развернулась и умчалась прочь. Больше я свою жену не видел.
— И случилось это в прошлый понедельник? —
уточнила Глаша.
— В прошлый понедельник, — повторил Петя. — Я
тогда просидел на кухне до самого утра, все придумывал, что и как я скажу Сузи,
когда она возвратится. Но она.., так и не пришла.
— И ты не обратился в милицию? — изумилась Глаша.
Петя отрицательно покачал головой:
— Я не могу. У меня есть причина не обращаться в
милицию.
— Послушай, а зачем ты вообще все это мне
рассказал? — неожиданно спросила Глаша. — Не думаешь же ты, что я
смогу отыскать Сусанну?! Вот такая вот наивная Глаша Медвянская без связей и
без пистолета?
— Я хочу, чтобы ты просто попробовала что-нибудь
узнать, — поспешно и очень горячо перебил ее Кайгородцев. —
Во-первых, я тебя хорошо знаю. Во-вторых, ты моя подчиненная и тебе не следует
вступать со мной в конфликт. В-третьих, ты сейчас от меня зависишь, потому что
влипла в историю с Дукельским. И в-четвертых, ты очень наблюдательная и бесстрашная.
Вывела на чистую воду целую банду, которая хотела напасть на у инкассаторов.
Глаша всплеснула руками и покачала головой.
— Но почему все-таки не милиция или не частный
детектив? — не сдавалась она.
Кайгородцев грустно поглядел на нее.
— Я хочу скрыть от всех одно обстоятельство, —
медленно произнес он. — Тебе я его раскрою.
— Какое обстоятельство?
— Сначала скажи: согласна ли ты заняться поисками?
Глаша пристально посмотрела на Кайгородцева. В его глазах
была усталая решимость. Он — ее непосредственный начальник и явно не в себе.
Наверное, придется хотя бы сделать вид, что она занялась розыском. Ну, не
получится у нее ничего, что он сможет сделать?
— Ладно, — сказала она; — Давай свое
обстоятельство.
— Глаша, учти: это — тайна. И ты должна хранить ее до
тех пор, пока я сам не скажу.
— Клянусь.
