Глаша остановила машину и продиктовала шоферу адрес
Литовченко. «Конечно, я могу сейчас совершить ошибку, — продолжала
размышлять она по дороге. — Почему бы Литовченко не оказаться тем самым
типом, который звонил Сусанне в понедельник ночью и вынудил ее идти на
кладбище? Если так, то он наверняка знает о тайнике и, возможно, имеет самое
прямое отношение к смерти Прямоходова».
Однако Глаша решила рискнуть. Другого выхода у нее все равно
не было. Если пойти в милицию и рассказать о своих похождениях, ее, пожалуй,
запишут в главные подозреваемые вместо Сусанны.
Литовченко жил на набережной в доме невероятной красоты.
Здесь были круглые башенки и огромные застекленные лоджии, а внизу стоял
охранник с острыми ушами и узким лицом, похожим на морду добермана. Прежде чем
пропустить Глашу в подъезд, охранник позвонил в квартиру и, только получив
добро, проводил ее до лифта. «Батюшки мои! — подумала та. — Уж не
окрутила ли Сусанна какого-нибудь бандита?»
На этаже располагалось всего две квартиры. Дверь одной из
них распахнулась тотчас же, как только разъехались двери лифта. На пороге стояла
зеленоглазая девица в белом фартучке поверх короткой юбки и отрабатывала свою
зарплату, широко улыбаясь гостье.
— Я к Дмитрию Михайловичу, — деловито сообщила
Глаша.
— Проходите, пожалуйста, — пригласила девица,
плавно поведя рукой. — Обувь можно не снимать.
Он провела гостью через огромный холл к большой, дубовой
двери.
— Дмитрий Михайлович ждет вас в библиотеке.
Глаша кашлянула и постучала.
— Войдите! — послышался голос, который можно было
легко узнать по начальственным интонациям.
Она вошла и остановилась на пороге. Литовченко оказался
мужчиной лет пятидесяти. Крепкий, подтянутый, гладко стриженный, с коротким,
слегка приплюснутым носом, он был одет в спортивный костюм и кроссовки и
показался ей похожим на спортивного тренера.
— Так это вы мне звонили? — спросил он после
короткого обмена любезностями.
— Да, я.
Глаша пытливо вглядывалась в его лицо, соображая, какую
лучше избрать тактику. Начать издалека или задать вопрос в лоб?
— Давайте не будем разводить антимонии! —
неожиданно сказал Литовченко, как будто прочитал ее мысли. — Переходите
прямо к делу. Берите быка за рога — и точка!
— Ладно, — согласилась Глаша, усаживаясь против
него в глубокое кресло и утопая в нем по самые уши. — За рога так за рога.
Я пришла узнать, где Сусанна.
Литовченко склонил голову к плечу и задумчиво уставился на
ковер. Несколько секунд молчал, потом поднял на Глашу ясные глаза и заявил:
— Вопрос поставлен некорректно.
— В каком смысле?
— Я не знаю, кто такая Сусанна.
Глаша ожидала чего-нибудь подобного, поэтому среагировала
мгновенно:
— Бросьте, Дмитрий Михайлович! Раз вы такой прямой, как
линейка, давайте и я обойдусь без иносказаний. Сусанна Кайгородцева — ваша
любовница. Она исчезла в прошлый понедельник, и я хочу знать куда. Думаю,
именно вы, как человек, более всего приближенный к телу, в курсе того, где оно
сейчас находится.
— Вас кто-то ввел в заблуждение, — покачал головой
хозяин дома. — Сусанну, кем бы она ни была, оклеветали. Возможно, у нее
вообще нет любовника.
— Ерунда! — ответила Глаша. — Я нашла ваш
телефон в ее записной книжке.
— Там так и было написано — любовник? — ехидно
спросил Литовченке, закидывая ногу на ногу.
— Поймите, это не досужее любопытство. Вы знаете, что
муж Сусанны убит?
— О господи! Еще и муж! — пробормотал Литовченко,
проявляя первые признаки беспокойства. — Вы хотите впутать меня в дело об
убийстве?
— Я всего лишь хочу отыскать Сусанну.
Литовченко неожиданно вскочил на ноги и сказал:
— Познакомьтесь, Глаша, это моя жена, Виола.
Глаша изумленно покрутила головой по сторонам. Никакой жены
в библиотеке не было. «Может быть, он — того? С большим приветом? —
подумала она. — Или это я зря ушла из больницы?»
Тем временем Литовченко подошел к двери и рывком распахнул
ее. За дверью обнаружилась миниатюрная блондинка с жидкими волосами,
старательно распушенными феном. Она была сильно накрашена. Несмотря на щедрый
слой помады, ее губы казались узкими и злобно кривились.
— Что тебе, ласточка?
Вздернув подбородок, супруга неожиданно размахнулась и залепила
Литовченко звонкую пощечину.
— С-с-скотина! — прошипела она и, не удостоив
Глашу взглядом, повернулась на сто восемьдесят градусов и пошла прочь,
исступленно виляя тощим, туго обтянутым задом.
— Итак, на чем мы остановились? — спросил
Литовченко, потирая щеку. Потом сказал:
— Минуточку! — И крикнул куда-то в недра квартиры:
— Марьяшка! Неси чай!
Потом закрыл дверь и уселся на свое место, как бы между
прочим пояснив:
— Моя жена всегда подслушивает.
— Извините, что так вышло, — пробормотала
Глаша. — Но чем сильнее вы будете сопротивляться, тем дольше я вас
задержу.
Дверь снова распахнулась, и на пороге появилась уже знакомая
Глаше девица в фартучке, который был завязан над попкой кокетливым бантиком.
— А я буду стоять на своем: никакой Сусанны я отродясь
не видел! — проворчал Литовченко, не отрывая от этого бантика задумчивого
взора.
— Сусанна закодировала ваш телефон таким образом, чтобы
муж не смог его обнаружить. Она взяла этот код из книжки, где героиня таким же
способом шифровала телефоны своих любовников.
— И отсюда вы делаете вывод о нашей интимной связи?
— Конечно! Я ни секунды не сомневаюсь, что именно вы —
тайный любовник Сусанны.
Марьяна расставила на столике чайные принадлежности, потом
горделиво выпрямилась и злобно посмотрела на Литовченко.
— Ну, что? Что? — спросил он, снова поднимаясь на
ноги.
— Обманщик! — с болью в голосе выкрикнула та и
залепила ему вторую пощечину, хлопнув все по той же щеке свободной рукой. Потом
зажала рот рукой и выбежала из библиотеки, бряцая пустым подносом.
— Черт! Кажется, ваш визит будет стоить мне ночи
удовольствий.
Глаша непримиримо фыркнула.
— Ну, вы же сами видите, — воскликнул
Литовченко. — Мне незачем искать любовниц на стороне! У меня есть жена,
экономка… Да! Совсем забыл! Любовница у меня тоже есть. Она сейчас составляет
деловое расписание на понедельник.
Он вскочил и, распахнув дверь, зычно гикнул:
— Таня! Зайди в библиотеку!
— Зачем вы ее позвали? — с подозрением спросила
Глаша.
