— Мы решили искать его жену как положено. Я копалась в
ее компьютере и слушала ту музыку, которую слушала она. А когда сняла наушники
и пошла в комнату, где сидел шеф, оказалось, что он мертв.
— И ты?..
— И я убежала с места преступления. — Глаша хмуро
разглядывала узоры на ковре. — И еще на кладбище… Нас было там шесть
человек, не считая козла. Мы попрощались с комендантом, и он был еще жив. Мы
дошли до калитки, и тут я вспомнила, что не отдала ему деньги, возвратилась
назад, а он был уже мертв. Лежал в траве с веревкой на шее.
— И ты?..
— И я снова убежала с места преступления. И никому
ничего не сказала, даже Лиде.
— А какие у тебя есть версии? — спросил
Стрельников.
— Никаких, — призналась Глаша.
— То есть ты даже не догадываешься, кто сидел в тех
синих «Жигулях»?
— Наверное, это был убийца! — шепотом ответила
она. — Но зачем-то я потребовалась ему живой.
— Н-да, — пробормотал Стрельников. — И все
равно: я бы на твоем месте пошел куда следует.
— Куда следует? Да я милиционеров боюсь больше, чем
убийцы! — закричала Глаша. — Это только в кино они там разбираются,
кто виноват, а кто нет. А в жизни просто ищут, на кого бы повесить
преступление, чтобы перед начальством отчитаться. Раскрыли, мол, в сжатые
сроки!
— Кстати, ты ничего не сказала про того типа с
пляжа, — неожиданно вспомнил Стрельников.
— Ты имеешь в виду Дукельского? Дал же бог фамилию…
— Ну да. Какую роль он играет во всем этом деле?
— Да никакой. Если не считать того, что именно из-за
этой скотины я теперь по уши в дерьме. Мой шеф сказал, что уладит дело, если я
помогу ему найти жену.
— Что за дикие фантазии? Почему именно ты?
— Не знаю! — огрызнулась Глаша. — Сначала я
подумала, что шеф убил свою жену и хочет замести следы, чтобы никто уже не
подкопался. И меня попросил пуститься на поиски для того, чтобы проверить, как
он с этим делом справился.
— Логично, — пробормотал Стрельников.
— Но потом шефа убили, а я выяснила точно, что Сусанна
жива.
— Сусанна?
— Так зовут жену шефа. Он называл ее Сузи. А любовник
зовет Санечкой. Видишь, какая разница!
— Хочешь сказать, что любовник лучше мужа?
— Конечно! Муж — это человек, которому известны все
твои недостатки. Любовник же знает только твои лучшие стороны. Поэтому любовник
готов ради тебя на все по зову сердца, а муж только по закону.
— Поэтому ты так и не вышла замуж?
— Я была замужем, — пожала плечами Глаша. —
Просто мы были не расписаны.
— Непрочные отношения, — покачал головой
Стрельников. — Сколько они продолжались?
— Десять лет.
— Десять? — недоверчиво переспросил он. — И
что же случилось?
— Да что со всеми! Надоели друг другу до безумия.
— Вы что, ругались?
— Конечно, ругались. Зато с каким удовольствием
разошлись!
— Кстати, ты не хочешь предложить мне поужинать? Или я
должен был принести продукты?
— Продуктов у меня — завались. Аппетита нет. Как ты
думаешь, — без перехода спросила она, — почему он выкинул меня из
машины?
— Ну… Это самый простой вопрос. Он понял, что я плотно
сижу у него на хвосте и что ему вряд ли удастся удрать подобру-поздорову. И
смекнул, что, если выкинет тебя из машины, я останусь с тобой, а не помчусь в
погоню. Я сорвал ему похищение.
— Но зачем он хотел меня похитить? — Они перешли
на кухню, и Глаша теперь с остервенением сбивала яйца для омлета. — И кто
он?
— Кто он! — сердито повторил Стрельников. —
Наверное, убийца. Может, ты стоишь у него на пути.
— Я стояла у него на пути дважды. И дважды он оставил
меня в живых. А теперь вдруг ударил по голове и повез куда-то… Что он собирался
со мной делать?
— Может быть, ты владеешь какой-нибудь важной
информацией?
— Да ничем я не владею! Я бы сразу поняла, если бы
завладела чем-то особенным. А у меня в голове ну ничегошеньки стоящего нет!
— А тайник? Что, если убийца хранил там что-нибудь для
него опасное? И подумал, что вы с комендантом кладбища вытащили это из тайника.
Его он убил, а тебя похитил для того, чтобы выяснить, куда вы спрятали эту
вещь.
— Тогда нужно было делать все наоборот! Меня следовало
убить, а Прямоходова поймать и подвергнуть пытке!
— Убийцы тоже ошибаются, — заметил
Стрельников. — Кстати, я обещал позвонить сыну.
Он пошел звонить, и Глаше страсть как захотелось подслушать,
о чем они будут беседовать. Она приставила к двери стакан, а к стакану —
пылающее ухо.
— Привет, — сказал примерный папаша, дождавшись,
пока Витя снимет трубку. — Да, мы вместе. — Он помолчал и раздраженно
воскликнул:
— Такое впечатление, что ты всерьез решил сбыть меня с
рук! Да, я останусь ночевать, но ни на что особо не рассчитывай.
Тут Глаша почувствовала, что омлет пригорает, и бросила
шпионить. Было совершенно очевидно: Витя решил, что раз папа притащил ее домой
на ночь, отношения нужно развивать. Может быть, Стрельников-старший скрытый
женоненавистник и Витя уже отчаялся пристроить старого холостяка?
— Что ты обычно делаешь перед сном? —
поинтересовался гость, когда ужин был съеден.
— Все люди делают перед сном одно и то же, —
пожала плечами Глаша. — Смотрят телевизор, или читают, или слушают музыку.
— Сегодня мы вдвоем и можем не ограничиваться твоим
убогим перечнем, — осторожно заметил Стрельников. — Вдвоем мы в силах
разнообразить репертуар.
— Да? И каким же образом?
— Сама подумай. Двое людей могут делать то, что не
может делать один. Что-то очень азартное.
— Предлагаешь сыграть в карты?
— Хорошая мысль, — оживился Стрельников. — В
дурака. На раздевание.
Глаша догадалась, что противник мухлюет, только когда он
раздел ее до нижнего белья.
— Ты меня обманываешь! — закричала она.
— Обмануть можно только того, кто сам хочет
обмануться, — заявил шулер и подвинул свой стул поближе к ее стулу.
И тут раздался звонок в дверь. Оба игрока вскинули головы и
посмотрели друг на друга: он — недоумением, она — с откровенным испугом.
— Я никого не жду! — прошептала Глаша.
— Если бы к нам всегда приходили только те, кого мы
ждем! — философски заметил Стрельников. — Хотя все-таки странно — на
улице уже ночь.
— Кто там? — грозно крикнула Глаша, еще не дойдя
до двери.
