– Что я наделала? – вскрикнула Колыванова и испуганно посмотрела на тетю Милу.
– Что ты, девочка, – успокаивала ее тетушка, – ничего страшного, обычная штатная ситуация. – Мила уже подвязывала полы своего сарафана, готовясь к уборке территории.
– Мы сами все уберем, – вмешалась я. Мой разговор с Колывановой еще не закончился, и я планировала задать старой подруге еще пару вопросов.
– Как хотите, – кивнула тетушка и вежливо удалилась.
Я прикрыла дверь в кухню и снова посмотрела на Зинку.
– Снежана, – я решила потешить ее самолюбие и назвать подругу новым именем, – давай начистоту, меня не обманешь. Выкладывай лучше, зачем ты приехала?
– Я уже не рада, что приехала, – пробормотала она себе под нос, подбирая осколки стекла с мокрого пола. – Если б знала, что ты такой допрос мне устроишь, ни за что бы не приехала.
– Почему ты решила, что меня многие ненавидят и хотят убить? – продолжала я давить на подругу.
На мгновение она замерла, перебирая в ладонях мелкие стекляшки.
– Снежана, я жду!
Она вскинула голову и решительно посмотрела на меня.
– Я знаю, что ты телохранитель.
– Как интересно, – несколько наигранно удивилась я. После слов Колывановой о том, что многие в городе могут желать моей смерти, я почти не сомневалась, что она в курсе моей профессии. Хотя, когда мы последний раз виделись с Зинаидой, я была занята совсем другим и о работе телохранителя только мечтала.
– Мне Глеб Суханов сказал, – назвала она знакомое мне имя.
– Ты знаешь Глеба? – удивилась я. Глеб Суханов, скучный, несимпатичный, но жутко умный человек, с которым мне приходилось сотрудничать пару лет назад, никак не сочетался в моем представлении с такой недалекой красоткой, как Зинка Колыванова.
– Ну, не то чтобы очень, – стала оправдываться Колыванова, поднимаясь с колен. – Он друг одной моей хорошей знакомой.
– А тебе нужна помощь телохранителя?
– Я пока сама не знаю. – Зина попыталась сделать шаг к столу, но подошва тапочки успела прилипнуть к разлитому по полу квасу. Отрываясь от керамической плитки, тапочка издала неприятный чавкающий звук. – Ой, – Зинка брезгливо посмотрела на свои ноги. – Может, сначала пол вымоем, а то неприятно находиться в таком свинарнике.
– Я тряпку принесу, – нехотя согласилась я и вышла из кухни.
Когда я вернулась с тазиком воды, Колыванова сидела на подоконнике. Она изящно изогнулась, стараясь не свалиться с узкого бортика, и поджала босые ноги.
– Я тут забилась в уголочек, чтобы тебе не мешать, – не скрывая улыбки, сообщила мне подруга.
В мои планы не входила уборка территории, но Зинка была права: сидеть в грязной кухне, где ноги прилипают к полу, а мухи из открытого окна так и летят на сладковатый запах кваса, и говорить о серьезных вещах – весьма затруднительно. Я брезгливо посмотрела на тряпку, потом на Зинку, которая почти вдавила себя в подоконник, не желая мне мешать, и принялась за работу. Оказывается, стрелять из пистолета и уходить от погони гораздо проще и интереснее, чем отмывать с пола липкие пятна кваса.
– Хватит мучить себя, – мне на выручку пришла тетя Мила. – Я закончу это сама.
Я попыталась возразить, но тетя Мила меня легко переубедила.
– Брось, все равно мне потом придется перемывать пол после тебя, давай не будем усложнять мою работу. – Тетушка по-доброму улыбнулась, и я не смогла отказать ей.
– Спасибо. – Я отдала тряпку Миле, схватила за руку Колыванову и потащила ее в свою комнату.
Я усадила подругу на диван и закрыла дверь на ключ. Сделала это машинально, хотя знала, что тетя Мила никогда не станет врываться в мою комнату, не постучавшись. Потом я выдвинула из-за компьютерного стола кресло, поставила его прямо перед Колывановой и приготовилась вести допрос своей нерадивой подруги.
– А теперь рассказывай, что у тебя произошло и почему ты прилетела именно в Тарасов?
– Я приехала на поезде.
– Какая разница? – Я начала сердиться. – Давай не будем придираться к словам. Зачем ты прибыла в Тарасов?
– Потому что здесь ты. – Она наградила меня обаятельной улыбкой и немного прищурилась, глядя мне прямо в глаза.
Моя подружка совсем не изменилась с годами. Еще в юности она начала усиленно тренироваться, совершенствуя свое природное обаяние и кокетство. Специально, сидя перед зеркалом, придумывала сногсшибательные улыбочки, обворожительные и покоряющие взгляды, соблазнительные покачивания головой и сексуальные, едва заметные движения пухленьких губок. Она так увлеклась мимическими упражнениями, что перестала различать мужчин и женщин, стариков и детей и всех, с кем общалась, награждала томным взглядом и коварной улыбкой. И речи ее всегда были излишне затянутыми, слова тягучими, а предложения бесконечными. Я тяжело вздохнула, ожидая длительного и мучительного разговора со своей подружкой.
– Зачем я тебе понадобилась?
– На всякий случай.
– Зина, – я теряла терпение, – какой такой случай ты имеешь в виду?
– Ну, понимаешь, мы с Альбертом немного повздорили, и я решила некоторое время пожить в разлуке.
– Альберт – это муж? – уточнила я.
– Да, я же тебе говорила, моего мужа зовут Альберт, чтобы быть ему под стать, я решила изменить и свое имя…
– Дальше, – перебила я Колыванову.
– А что дальше, дальше ничего. – Она захлопала ресницами, изображая удивление.
– Ну, что ж. – Я решительно встала с кресла и подошла к двери. Повернула ключ в замке. – Не буду тебе мешать в этой разлуке. Наслаждайся! – Я распахнула дверь, любезно предлагая подружке покинуть помещение.
– Ты меня выгоняешь? – она сильно удивилась, глядя на меня.
– Можно сказать и так. Рядом с тобой опасно находиться, пули свистят над нашими головами.
– Но ты же телохранитель. – Она вскочила с дивана, подлетела ко мне и схватила меня за майку. – Ты не должна бояться.
– А кто тебе сказал, что я боюсь? – усмехнулась я. – Просто мне скучно, когда пули свистят, а я понятия не имею, кто их выпускает в мою сторону и почему.
– Но я тоже не знаю, почему в тебя кто-то стреляет. Я просто хотела уехать, оставить Альберта одного, чтобы он поволновался, поискал меня.
– И ты думаешь, он не станет искать тебя в городе твоей юности?
– Подозреваю, что будет, поэтому я и хотела осесть рядом с тобой. А если он вдруг объявится, ты его прогонишь. – Она попыталась заплакать, вызывая у меня жалость.
– Это люди Альберта в тебя стреляли? – ошарашила я подругу прямым вопросом.
– С ума сошла. – Зинка посмотрела на меня, протирая глаза, на которые так и не успели навернуться слезы. – Он меня любит! Единственное, что он может сделать, это прислать своих мордоворотов, чтобы они связали меня по рукам и ногам и притащили к нему на блюдечке с голубой каемочкой.
