Я посмотрела на Порошина, он кивнул мне, и я вышла из палаты. Через несколько минут ко мне присоединились Володя с коллегой.
– Женя, нам уже известно имя работодателя этого клоуна. – Он улыбнулся.
– Почему ты мне этого не сказал? – Я рассердилась. – Я бы с ним по-другому разговаривала.
– Ты все правильно сделала, Охотникова. Мне важно было узнать причину, по которой Александрову хотели убить.
– Но причины убивать ее нет, насколько я поняла?
– В том-то и дело. Теперь я знаю, как разговаривать с Калининым.
– Калинин? Это не тот ли вор в законе…
– Это тот самый вор в законе. – Порошин снова улыбнулся. – Этот раненый – его человек. Прозвище – Колдун. – Володя стал прохаживаться по коридору больницы и рассуждать вслух: – К Калинину нужен подход, он дядька вредный, с нами общаться ой как не любит! Но теперь я знаю, что Калинин не был заинтересован в смерти Александровой. Надеюсь, моя осведомленность и возмущение по поводу ошибочного исполнения его указаний помогут мне наладить отношения со стариком и выяснить интересующие нас подробности.
– А со вторым раненым разговаривали?
– Нет еще, но отпечатки пальцев взяли, личность установили. Он тоже калининский и такой же молчун, как его дружок. Они – орудие в руках шефа. Ничего не знают, ничем не интересуются и ни о чем не рассказывают. Зато их пальчики многое рассказали о своих владельцах. Так что с этими, – Порошин кивнул в сторону палат, где лежали раненые, – нам больше не о чем говорить. Нам нужен Калина!
– Володя, а московскими братками никто не интересовался?
– Нет, Женечка, с ними пока ничего не ясно. Они настаивают на том, что они – пострадавшие, и, к великому моему сожалению, кроме обвинений за ношение холодного оружия, нам им нечего предъявить. Разве что ты напишешь заявление, что они на тебя напали.
– Ой, нет, увольте меня от этого, – я отмахнулась.
– Почему-то я так и думал, – ответил Володя и побрел к своим коллегам раздавать поручения.
На встречу с Александровым я решила пригласить и Порошина, чтобы не оставаться в долгу перед товарищем. Все-таки без участия Володи мне не удалось бы побеседовать с Колдуном, человеком Калины.
– Ты рвался помогать мне, – сказала я, улыбаясь.
– И сейчас рвусь, – оживился Порошин. – Тебе нужна моя помощь?
– Вообще-то не очень. Но я подумала, что встреча с мужем Зинки Колывановой будет для тебя интересна.
– Ты нашла Александрова? – удивился он.
– Не поверишь: он сам меня нашел. Так что, едем? Заодно и пообедаем.
– Конечно, едем!
Уже в машине, по дороге к торговому центру, Порошина осенило:
– А ты, часом, не используешь меня?
– Как? – удивилась я такому прямому вопросу.
– Как шофера. Ты, я погляжу, без колес осталась. – Он взглянул на мои ноги.
– Скажи еще, что я просто по магазинам пробежаться захотела и придумала эту историю с мужем Колывановой.
– Хитростью заманила меня в торговый центр, посулив интересное знакомство с мужем потерпевшей, – продолжал развивать бредовую идею Володя.
Мы поднялись на третий этаж. Было уже десять минут третьего, по идее, Александров должен был быть на месте. Так и оказалось. Он явно нервничал, стучал пальцами по столу и крутил головой, выискивая меня в толпе покупателей. Перед ним стоял полупустой бокал с ярко-розовым коктейлем.
– Психует, – прокомментировала я увиденное. – Слушай, Володя, давай сначала я сяду за столик, а потом и ты к нам присоединишься. А то, чего доброго, увидит он меня с тобой и попытается сбежать.
– Так мы догоним, если что. – Володя затянул ремень потуже, как будто готовился сорваться с места прямо сейчас.
– Не стоит так все усложнять. – Я слегка придержала его и направилась к Александрову.
– Вы опоздали, – набросился он на меня с обвинениями.
– Зачем вы хотели со мной встретиться? – Я проигнорировала его агрессию.
– А вы не знаете? Где моя жена, где Зинаида? – Он снова забарабанил пальцами по столу.
– В надежном месте, – спокойно ответила я.
– Что? – Он вздрогнул и нагнулся ко мне через стол. – Она уже улетела?!
– Куда улетела? – я якобы удивилась.
– А, забудьте, – Александров неожиданно успокоился, даже улыбнулся и, похоже, пожалел, что сказал лишнее. – Я по-прежнему хочу встретиться ней. Как она? – Он старался увести меня от начатой им темы.
И в этот момент рядом со мной вырос довольный Порошин. Не отрывая от Александрова пристального взгляда, Володя аккуратно выдвинул стул и сел за наш столик. Муж Колывановой растерянно посмотрел на незнакомца, потом перевел взгляд на меня и зло процедил:
– Ты зачем мента притащила?
– Ого, – удивился Порошин и улыбнулся во весь рот, – у меня что, на лбу написаны мое образование и специальность?
– Все, я отказываюсь с вами разговаривать! – Александров попытался покинуть наше общество, но Володя среагировал быстро, схватил его за запястье и резко дернул на себя.
– Посидите еще немножко с нами, Альберт Игнатьевич. – Порошин был до отвращения вежлив.
– В чем дело? – Глазки Александрова нервно забегали. Он смотрел то на меня, то на Порошина. – Где Зина?
– В больнице, – совершенно спокойно ответила я, наблюдая за реакцией Александрова.
– Почему? Вы там ее прячете?
– Нет, мы с ней ничего не делаем, – ответил вместо меня Володя, – а вот врачи отчаянно пытаются спасти вашей жене жизнь.
– Что, что с ней?! – заволновался Александров. – Она умирает?
– А вам как больше хочется, чтобы она выжила или чтобы умерла? – спросила я.
– Что за бред?! Конечно, я хочу, чтобы она выжила! – ответил он, растерянно глядя на меня. – А у нее есть шанс? – Вопрос этот прозвучал странно: в нем не было надежды на то, что этот шанс действительно есть. Это был вопрос-уточнение.
– Мало шансов, – ответила я, желая увидеть на его лице страх и волнение. Но вместо этого на нем отразилась глубокая задумчивость.
– Что же теперь делать? – озвучил свои мысли Александров. Новость о случившемся с Зинаидой абсолютно выбила его из колеи.
– Вы о чем? – спросила я, но вместо ответа услышала тихие рыдания Зинкиного мужа, до которого наконец-то дошла вся информация.
– Зиночка, милая моя, как же я без тебя?! – скулил он.
Мы с Порошиным удивленно переглянулись. «Это еще что за представление?» – подумала я. Володя, судя по его кривой ухмылке, подумал о том же.
– Что ней случилось? – Александров посмотрел на меня, глаза его слегка покраснели от слез и от тщательного потирания их кулаками.
