…Казаки давно успокоились и почти до самого вечера плыли, присматривая местечко для ночлега. Расположившись на корме, Еремеев изредка посматривал в небо, крутя в руках уключину для весла.
Настя, выбравшись из «девичьего» шатра, подошла, уселась рядом:
– Пищалицу хочешь сюда приделать? Чтоб по драконам летучим палить?
– Ишь ты! – резко обернулся Иван. – Догадливая.
– Хорошо бы ее еще во-он на тот шест водрузить, ну, на носу который. – Настя показала рукой.
– На штевень, – тут же поправил кормщик.
Атаман отмахнулся:
– Целиться неудобно будет, в воду еще упадешь. Лучше б что-то вроде тележного колеса, а к нему – палка с уключиной. Что б и со струга вытащить можно было. Ах, жаль, нет у нас колес-то.
– Я могу сделать, – посмотрев вдаль, словно бы между прочим, заметила девушка.
– Ты?! – Иван изумленно дотронулся до шрама. – А ты умеешь, что ли?
– А нет, что ли? – подбоченилась Настя.
В карих, с зеленоватым отливом глазах ее заплясали дерзкие золотистые чертики.
– Я ж все-таки тележ… Мой батюшка мастерскими тележными владел! Вот я много чего умею…
– Ого! – ухмыльнулся кормщик. – Я смотрю, ты, Настена, у нас на все руки удала.
Посмотрев на корму, Еремеев нехорошо усмехнулся:
– Ты, Кольша, внимательней за направленьем следи, а то вона, на два лаптя от солнышка уже сбились.
– Ой! – прищурился не в меру разговорившийся кормщик, потянул весло. – И впрямь. Ничо, атамане, сейчас поправим.
– Тележное колесо не так-то и просто сладить, – между тем продолжала Настя. – Тут и глазомер нужен, и умение… Я – могу. Ой… не подумай только, что хвастаю. И в самом деле могу – только ты мне чертеж сделай.
– Сделаю, – с улыбкой кивнул атаман. – Прям у костра угольем и набросаю. Окромя чертежа, тебе еще что для дела надобно?
– Нож, топор, долото, тесало… Хорошо бы доски хорошие, ну, те, что для ремонта стругов… Немного и надо-то!
– Добро, добро, сыщем все, еще и людишек дам в помощь.
Девчонка замялась вдруг:
– Так, может, я и сама бы…
– Приказом не буду… Михейку Ослопа попрошу – не откажет. Согласна на Михейку-то?
– На Михейку? – Не выдержав, Настя хохотнула в кулак. – На Михейку – согласна! Только как бы он мне все не поломал, этакий-то медведюга.
– Не поломает, – с улыбкой успокоил Иван. – Он у нас и силен, и не глуп, да и рукастый – все, что покажешь, то и изладит.
Посмеявшись, Настя вернулась обратно к шатру: честной девушке с молодым мужчиной долго болтать не пристало.
Ах, конечно, Иван прекрасно понимал, кого бы хотела Настена себе в помощники… понимал, но не мог пойти, невместно то атаману! Возлюбленная тоже все хорошо понимала – не дура. Понимала, да… Но грустила оттого не меньше.
И, как вскоре оказалось – зря!
Вечером, тщательно рисуя на бересте чертеж, молодой атаман о чем-то толковал с отцом Амвросием, а потом с ним на некоторое время уединился – видать, что-то важное промеж собой обсуждали, даже Афоню-послушника прогнали подальше.
Священник первое время кривился, а потом махнул рукой, улыбнулся… видать, уговорил его в чем-то Иван. А и правда, чем он хуже Кольши-кормщика? Тот ведь с Авраамкой своей обручился тайно… Вот и атаман…
Уже темнеть начинало, да много времени все не заняло: Еремеев ни от кого не прятался, просто с чертежом берестяным подошел к Насте: пойдем, мол, что да как растолкую… Девушка со всей серьезностью кивнула, пошла…
А на дальнем струге уже поджидал их отец Амвросий в парадной, голубой, с золотым шитьем, рясе…
– Согласна ли ты, дщерь?
– Согласен ли, сын мой?
Вот так вот и совершили помолвку – буднично, в тайности, без гостей… Но как приятно было Насте! Девушка прямо сияла, да и Иван выглядел каким-то глуповато-радостным, так что даже священник не выдержал, рассмеялся:
– Э, ну и улыбка у тебя, Иване! Ну что – к кострам?
Атаман махнул рукой:
– Ты иди, отче… А мы пока тут… Вон, на лугу-то цветов нарвем.
…Настя выглядела не только счастливой, но и нарядной: белая, с вышивкою по вороту, рукавам и подолу, рубаха, синий сарафан с маленькими серебряными пуговицами, больше для красоты пришитыми, на ногах – красные татарские туфельки-черевички, украшенные мелким речным жемчугом. Все из Кашлыка трофеи!
Покачивался на мелких волнах стоявший у берега струг, сверкало оранжевым золотом клонившееся к воде солнышко – настоящее, родное… Другое – колдовское – солнце понемногу начинало пригасать, шаять, словно в костре дрова, да, как всегда вечером, переливаясь перламутрово-сиреневыми сполохами. И тоже ведь вроде бы ничего – красиво! Особенно – отражаясь в воде, вот уж настоящая сказка!
– Ах, до чего ж тут хорошо! – потупив взор, шепотом промолвила Настя. – И… просто не верится…
Она украдкой глянула на золотой, с загадочным синим сапфиром перстень, подаренный атаманом… да нет, уже не атаманом – суженым!
– Да… хорошо… славно… – Подойдя ближе, Иван обнял девчонку за талию, заглянул в очи – карие, с золотистыми чертиками…
Заглянул и кое-что в этих очах прочитал…
– Главное, мы тут одни… И цветы – вон…
Насчет цветов Еремеев был прав – на лугу их цвело множество, самых разных: розовый клевер, сиреневый иван-чай, желтые лютики, трехцветные фиалки, васильки, колокольчики, шиповник… А чуть ближе к рощице, средь соцветья ромашек, виднелись еще какие-то цветы, необычные, с распустившимися бутонами бархатисто-алого цвета и пряным запахом неги. Странные цветы… может быть, здешние, северные, порожденные жаром колдовского солнца?
Что же касается того, были ли влюбленные сейчас одни… Как посмотреть. Если вдруг заглянуть в небольшой омуток невдалеке от стругов, то там, глубоко в воде, можно было бы заметить мелкозубого ящера с ластами и вытянутой острой мордой. Ящер не ловил пастью рыбу, не выглядывал из воды, не смотрел плотоядно на Ивана с Настею, а просто сидел себе спокойненько, словно стреноженный, дожидавшийся своего хозяина конь.
Взявшись за руки, влюбленные шагали по колено в траве, кругом расстилалось разноцветье цветов, порхали бабочки и стрекозы, пели жаворонки, белели стволами березки.
– Словно у нас, в Усолье, – повернув голову, прошептала Настя. – Помнится, как-то на Ивана Купалу мы с девчонками на заливной луг пошли… А жарко было, мы сбросили с себя все да в речку – купаться… Только обратно собрались вылезать, глядь – а там парни! Не так просто пришли – качель ладят. А нам-то уже и холодновато стало, зуб о зуб стучит…
– И что? – улыбнулся Иван. – Прогнали парней-то?
– Не-а… – Девушка тихонько засмеялась. – Так, чуть в сторонке и выбрались… Парни глянули – аж чуть бревна в речку не упустили. А посмеялись да убежали! Ах, Иване, березки-то тут, ромашки… Прям как там, у нас!
