Певец старался изо всех сил, но она даже не улыбнулась, когда остальные просто прыгали от восторга. Пришлось изменить ход концерта. Лучшие задорные песни звучали сегодня. Но она не шелохнулась, глядя на него по-прежнему задумчивым пожелтевшим листом среди лета.
Певец недоумевал. Как кому-то может не нравиться то, что он делает! Он обиделся на весь город. Не вышел на поклон. И даже отказался от гонорара за концерт.
Вернувшись домой, певец поспешил к роялю. Чувствуя себя полной бездарностью, он сбрасывал с полок песни, которые некогда так любила публика, разрывал ноты и топтал их ногами.
Перед глазами была она. И равнодушные глаза казались ему то взглядом строгого экзаменатора, то палача, то всей судьбоносной истории. Он выходил на крышу и смотрел туда, где находился подмосковный город, принесший ему столько неприятностей.
И вот – три месяца у рояля без друзей, без родственников, без телефонных звонков. Он творил, выворачивая себя наизнанку, то ныряя глубоко в свою душу, то взлетая вместе с ней в поднебесье.
Новый альбом дозрел только к осени. Певец тревожился, готова ли она принять протянутую на ладонях душу. В том самом подмосковном зале он спел, волнуясь, как мальчишка, главную свою песню. Зал заколдованно замер. Никто не встал, никто не протягивал к нему руки. Наверное, зрители были просто не готовы к такой музыке. Песня кончилась. И вдруг в угрожающей тишине вспыхнули одинокие горячие аплодисменты.
Ее аплодисменты.
17. Маленькое тихое счастье
В пестром туеске, искусно сплетенном из сложенных открыток, жило-поживало маленькое тихое счастье. Оно состояло из нескольких клубочков разноцветного мохера, катушек, всевозможных ниток, трех иголок, десятков двух пуговиц, резинок, спиц, а также пакетиков с ванилью, шафраном и корицей.
Всем этим сокровищем владела белая как лунь старушка.
Если внуки где-то как-то портили одежду; тут же бабушка приводила ее в порядок. Штопала носки, вязала варежки, плела круглые половички из ненужных тряпочек.
Невестка криво улыбалась, глядя на старомодные половички и штопаную одежду, и тайком избавлялась от всего этого, стыдясь соседей.
Счастье от этого не уходило. И по осени опять появлялись новые свитерки и шапочки. Детки ходили наглаженные и ухоженные. На кухне кипели компоты, а в печи румянились пироги.
Старушка умерла, когда падал первый снег. И счастье стало грустить в маленьком туеске, потому что никто не вспоминал о нем.
Оно уже совсем отчаялось, когда маленькая любопытная внучка открыла цветной туесок и ахнула, глядя на все это необыкновенное богатство.
Ее первый шарфик получился кривоват, но зато на лице светилась радость.
А потом детское увлечение переросло в настоящее мастерство. Ниточки и клубочки превращаются в руках художницы в гобелены, которые могут украсить любую, даже самую изысканную комнату. Ведь где-то среди хитро сплетенных ниточек живет себе поживает до сих пор маленькое тихое счастье.
18. Накомодные слоники
Никакого сладу не было с маленькой шалуньей Леськой. Пришлось матери как следует отшлепать хулиганку и запереть в дальнюю комнату коммунальной квартиры, которая полгода пустовала.
Леська долго барабанила в запертую дверь, потом поняла, что это бесполезно, и решила обследовать незнакомую часть дома.
Комната оказалась захламленной старыми вещами и мебелью. Сквозь пыль пробивался запах лаванды и шалфея, а сквозь дырки нестиранной тюли – нежный свет первого снега.
Леська открыла шкаф, достала черный бархатный капор, прикинула его у зеркала, затем набросила на узкие плечи вязаную тяжелую шаль и накрасила губы жирной красной помадой.
Теперь Леська походила на маленькую старушку, которая когда-то жила здесь.
Шалунья еще не умела читать, поэтому корешки старинных книг, из-за которых, собственно, не могли никак поделить комнату наследники, не произвели на Леську никакого впечатления. Зато взгляд ее остановился на массивном комоде, где по длинной салфетке маршировали девять мраморных белых статуэток.
– Слоники! – радостно запищала Леська и полезла на кресло, чтобы их достать.
Резная ножка кресла пошатнулось. Леська уцепилась за салфетку и полетела на пол, увлекая мраморных слоников за собою. Всех девятерых.
И тут, ударяясь об пол, слоники заверещали как живые:
– Ай! Ой! Больно!
Леська легла на теплый ковер и построила их перед собою.
– Вы откуда? – спросила шалунья.
– Из Индии, – ответил самый большой слоник. – Мы здесь давно стоим. На счастье.
– Бедные! Вам не скучно?
– Скучно, – ответил слоник поменьше, – у нас ведь тоже есть мечты, но никто никогда не спрашивал нас об этом.
– А чего бы ты хотел?
– Денег!
– Тоже мне мечта! – засмеялась Леська. – Разве о деньгах мечтают? Мечтают о любви!
– Я мечтаю о любви, – воскликнул третий слоник.
– А ты? – спросила она четвертого.
– Я люблю поесть, – признался тот.
– А я – музыку.
– Я – женщин.
– Знания.
– Славу.
– А ты, самый большой? Чего ты хочешь?
– Нас девять, – ответил самый большой слоник, – это священное число, за ним начинается новый жизненный цикл. Поэтому многие годы мы исполняли чужие желания. Но если ты, милое дитя, хочешь сделать нам что-то хорошее, подумай о пристрастиях каждого. Я же хочу хоть одним глазком увидеть далекую нашу Индию.
В это время послышались шаги матери. Леська быстро вытерла губную помаду, сбросила капор и шаль, а слоников спрятала в кармашек.
Когда все заснули, Леська вылезла из-под одеяла и отправилась расставлять слоников по своей квартире.
– Ты мечтаешь о любви, значит, будешь жить у Ольги. Они только что поженились, и любви у них хоть отбавляй! – произнесла Леська рассудительно, поставив слоника на тумбочку молодоженов.
– Тебе жить на кухне, тебе – на пианино. А тебе в спальне сестер. Ты теперь будешь стоять на полке с книгами. Ты?
Леська подумала, куда же определить слоника, который любит славу, и, пробравшись на цыпочках в комнату писателя, поставила его прямо на рабочий стол.
– Дядя Слава непременно напишет о нем сказку, – подумала она.
В комнату нумизмата она отнесла того слоника, который мечтал о деньгах…
На следующий день она напросилась с матерью на рынок. Терпеливо, как никогда, Леська ходила за ней хвостом среди развалов одежды и обуви. И даже позволяла примерять на себя платки и кофточки. Она знала, что после китайцев и корейцев мать обязательно подойдет к индусам. И мать подошла.
