* * *
Петин отец, Сергей, свою мать все время разочаровывал. Баба Роза часто грустила после телефонных разговоров с сыном.
– Баба Роза, ты что? Мой отец тебя опять разочаровал? – спрашивал Петя. И Роза Герасимовна улыбалась.
Это она так говорила: «Твой отец меня опять разочаровал». Иногда баба Роза добавляла «жестоко», и Пете становилось страшно. Он не понимал, как можно жестоко разочаровать, как не понимал слово «напалмом», которое у него ассоциировалось с пальмой, «на пальме». Петя многого не понимал из разговора взрослых, но переспрашивать не решался. Как не смел спрашивать у бабы Розы, что плохого сделал папа.
Теперь Петя знал, что жестоких разочарований было несколько. Первое – когда Сережа женился на Светочке, то есть ему пришлось жениться на Светочке. Бездумный, бессмысленный союз. А все потому, что Сережа оказался безвольным и безответственным. Светочка же… Тут баба Роза замолкала. Когда Петя был маленьким, он маму тоже называл Светочкой, как называла ее баба Роза. Но ласковое «Светочка» у нее звучало недобро, с надрывом, с горем.
Следующим разочарованием стал развод – свидетельство неспособности нести ответственность за собственные поступки. Сейчас Петя очень хотел бы спросить у бабы Розы, что делать, если разлюбил – жить дальше? И он знал, что бы она ответила – да, жить, нести ответственность, сохранять достоинство, не сметь ставить жизнь близких людей в зависимость от собственных чувств и эмоций. И если бы Петя спросил у бабы Розы, жениться ли ему на Ксюше, она бы наверняка сказала «да», поскольку он уже обещал. Баба Роза была убеждена – браки заключаются не на небесах и даже не в сердце, а в голове. Решение должно быть обдуманным, просчитанным, и любовь, страсть и прочие чувства не имеют к браку ровным счетом никакого отношения. Баба Роза винила себя в том, что сын не был сдержанным и сознательным и его мимолетное увлечение привело к таким плачевным последствиям.
Петя считал, что это он – плачевное последствие, и страдал, поскольку не понимал, почему баба Роза в таком случае его любит.
Но если развод Сережи и Светочки стал «разочарованием», то дальнейшее поведение сына оказалось для бабы Розы «жестоким разочарованием». То, что Сергей согласился на развод, что забыл о достоинстве, чести, долге, в конце концов, для Розы Герасимовны стало страшным потрясением. А то, что этот развод был и для Светочки, и для Сергея избавлением, счастливым событием, которое они даже отметили в ресторане, Роза Герасимовна переживала настолько тяжело, что слегла на несколько дней с тахикардией. Напившись сердечных капель, баба Роза позвонила сватье и доложила о ресторане – это же как можно было? Отмечать развод! Как они могли? Как же теперь жить, если такие нравы? Если они даже не понимают, не отдают себе отчета в том, что жизнь еще предъявит им счет. Как можно отмечать крушение семьи? И почему они настолько жестоки, что позволили себе развод? Не в силах справиться с горем – а для Розы Герасимовны развод сына стал именно горем, – она забрала Петю и поехала к сватье в деревню. И Петя видел, как баба Роза сидит с бабой Дусей на кухне. И как Евдокия Степановна успокаивает Розу Герасимовну.
– Сережа принял все как должное и совершенно не собирался договариваться со Светочкой! – возмущалась баба Роза. – И это мой сын? Я вырастила безответственного, слабого мужчину, который не способен нести ответственность за собственные поступки!
– Да эта тоже хороша! – поддакивала баба Дуся. – Ребенка отца лишает! Не моя дочь! Ну чем Сережа виноват? Не понимаю. Вот что она теперь делать будет? Вертеть одним местом перед кем ни попадя? Да разве я ее так воспитывала? Разве этому учила? Вот пусть только явится, я ей сама ноги-то повыдергаю!
– Сережа тоже не прав. Категорически не прав! Он обязан был уговорить Свету. Она все-таки мать его ребенка. Значит, нужно было умолять, просить прощения, убеждать как угодно, но сохранять отношения. Нормальные добрососедские отношения! Ну что за ребячество? Какие чувства? Какие «люблю, не люблю»? Есть ведь долг, обязанности. Ведь не дети, должны были понимать.
– Да дети они! Им бы еще в песочнице возиться. Вот и ведут себя так, – поддакивала баба Дуся, – женились, развелись и будь здоров. А то, что дите осталось, так им и дела нет. Ну ничего, ничего. Мы вырастим. Разве не вырастим? Это все Светка. Она виновата. Женщина должна семью сохранять.
– Нет уж. Тут я не согласна, – вспыхивала баба Роза, – на мужчине ответственность. Сергей меня жестоко, жестоко разочаровал. Надо было закрыть глаза, заткнуть уши, но вести себя достойно. Как положено семейному человеку. А он повел себя хуже женщины, впал в истерику… Разве это позволительно? Непозволительно!
– Так это ж Светка хвостом вильнула первая, чего уж там? – Баба Дуся заступалась за уже бывшего зятя. – А он что? Ну что? Что?
– Я не знаю, не знаю, не знаю, – плакала Роза Герасимовна.
– Вот и я не знаю. Уже все сделано. Что есть, то и будем есть. – Евдокия Степановна подливала сватье заварку и наливку собственного приготовления – вместо кипятка.
Бабушки встали стеной, щитом, непробиваемой броней – ради внука. Петя, конечно же, ничего не знал ни о разводе родителей, ни о сложных схемах, которые на кухне придумывали его бабули. Он только помнил, что папа с мамой приезжали. Даже чаще, чем раньше. Но он не догадывался, что график посещений был составлен со всей тщательностью обеими бабушками. Чтобы ребенок не чувствовал себя брошенным и лишенным родительского внимания. Баба Дуся, как профессионал в этом деле, взяла на себя переговоры – звонила, требовала приехать, жаловалась на здоровье. А баба Роза, используя логистические способности, сидя тут же, рядом, за столом, заполняла еженедельник – кто, в какое время должен прибыть, чтобы не пересеклись, не поскандалили, не создавали «ситуации», как называла возможные конфликты Роза Герасимовна.
Надо сказать, что баба Роза хорошо относилась к Светочке – отдавала должное ее доброте, искренности. И каждый раз подчеркивала: «Она же добрая девочка, без второго дна. Бестолковая, молодая, но ее видно. Исподтишка не ударит». А Евдокия Степановна любила зятя, считая его умным, талантливым, беспутным, но «не сволочью какой-нибудь».
И обе бабушки до истерики, до дрожи любили единственного внука. И, сидя на кухне, культурно выпив по стопочке наливки, обсуждали, от кого Петечке передались таланты.
– Ну, мозги у него – в вашу породу, Роза, – говорила Евдокия Степановна.
– Зато улыбка у него Светочкина, красивая, лучистая, – отвечала Роза Герасимовна, закусывая малосольной капусткой. И тут же перескакивала: – За капустку вашу, Дуся, жизнь можно отдать! Вот ведь терпеть не могу, а ем!
– Ешьте на здоровье, я еще сделаю. Тут ведь делов-то – пресс правильный поставить да моркови не жалеть, – радовалась Евдокия Степановна и с гордостью демонстрировала сватье пресс – невесть откуда взявшийся старый чугунный утюг.
Это были редкие минуты единения двух бабушек. В Петиной памяти осталось, как баба Роза сидит в кресле-качалке на даче и обмахивается театральным веером. Баба Дуся жарит картошку на сале, с чесноком да с яйцом сверху, а баба Роза кричит ей из сада:
