Надеюсь, не собирается никуда. А встреча с Ильиным больше чем полчаса не займет.
Глава 10
Около памятника Гагарину на тарасовской набережной, как всегда, толпился народ. Я уже начинала волноваться, что не увижу Ильина. Узнав о его огромной любви к женскому полу, оделась я соответствующе: коротенькая кожаная юбочка и светло-бежевый джемпер в обтяжку подчеркивали все достоинства моей фигуры.
Рядом находилась крутая гостиница «Хорватия», поэтому мой внешний вид вызывал нездоровый интерес проходящих и проезжающих мужиков. Я уже прокляла все на свете, что договорилась о встрече именно на этом месте, но тут кто-то сзади дотронулся до моей руки. Я оглянулась, но никого не увидела. Я опустила глаза и обнаружила мелкого мужичонку лет шестидесяти. Роста в нем было метр шестьдесят с небольшим, а одет он был как подросток: мешковатые голубые джинсы, ярко-оранжевая ветровка. Задрав голову, мужичонка радостно улыбнулся:
— Вы Оксаночка?
— А вы Сергей Петрович? — спросила я его, хотя и так уже было понятно, что это он.
— Да, это я, — с гордостью ответил Ильин.
Дядька скорее всего принадлежал к разряду мужчин, считавших, что они неотразимы.., ни в одной луже. У него была наружность гнома, нос картошкой, ярко-голубые глазенки и абсолютно детское выражение лица вызывали умиление. Он просто не мог стоять на месте: подпрыгивал, крутился и изредка передергивал плечами. Те несколько слов, которые он произнес, были сказаны с интонацией крутого мужика, которому все вокруг обязаны по гроб жизни. Я слышала, что обычно медицинская специализация откладывает отпечаток на своих представителей. Мне попадались стоматологи с ужасными зубами, окулисты в очках на плюс восемь, а сейчас передо мной стоял психиатр, который, кажется, недалеко ушел от своих пациентов.
Наверное, у него мания величия.
— Куда пойдем, Оксан очка? — поинтересовался психиатр, пытаясь обнять меня рукой за талию.
— Пойдемте в кафе посидим. Вон туда, на баржу, — я сбросила с себя его потную лапку, и мы направились к причалу.
На барже было немноголюдно из-за противной погоды. Мы уселись за столик.
Официантка незамедлительно подошла к нам, усердно виляя попой. У Ильина загорелись глаза.
— Мон шер, — обратился он к девушке, — будьте любезны, принесите нам две пиццы, бутылку шампанского и…
— И бутылку минералки, — прервала я его. Пить я больше не собиралась.
Официантка ушла, провожаемая взглядами Ильина. Он тяжко вздохнул и наконец повернулся ко мне.
— Так вы, Оксаночка, ко мне по делу, не так ли?
— В некотором роде — да. Мне сказали, что вы сможете мне помочь. У нас в семье небольшие проблемы.
Ильин развалился на стуле, как Обломов на диване, и завел:
— Мы, психиатры, обязаны помогать тем, у кого в семье случаются неприятности. Проблемы иногда ломают жизнь человека. И если я смогу вам помочь, то, поверьте мне, буду счастлив.
— У меня брат сходит с ума, — осчастливила я его проблемой.
— Вот как? — он нахмурил брови и теперь стал похож на очень старого и противного гнома.
— Да, вот так вот, — грустно вздохнула я.
— И как это проявляется?
— У него появилась навязчивая идея: он хочет убить человека.
Ильин махнул рукой:
— Милочка, если бы все люди, которые когда-нибудь хотели кого-нибудь убить, считались психически ненормальными, то на учет пришлось бы поставить полстраны.
Мы же все дерганые и ненормальные.
Забавно. Если он о себе, то ладно. Себя я дерганой и ненормальной не считаю.
Пока.
— Понимаете, мой брат очень хочет убить того человека. Уже готовит план мести. Мы держим его дома, но последнее время боимся, что не сможем за ним уследить. Может, вы сможете мне помочь?
Я жалобно посмотрела на Ильина. Он положил свою птичью ручонку на мою руку и заговорщицки произнес:
— Думаю, смогу вам помочь. Можно на некоторое время положить вашего брата в больницу. Это, конечно, будет стоить денег. Лекарства сейчас очень дорогие, особенно специфические.
Я подалась вперед и томным голосом сказала:
— Я очень хорошо зарабатываю. Деньги не главное. Какие вы можете дать гарантии? Будете лечить моего брата или просто продержите его в больнице, как в доме отдыха?
Гном обрадовался и тоже навалился на стол. Я почувствовала, что он снял ботинок и теперь гладит меня под столом своей ногой в носке. Ощущения были препротивнейшими.
— Оксаночка, мы, конечно, полечим вашего братца. Гарантии в том, что некоторое время он будет вести себя смирно.
— А потом?
Он отдернул ногу, почесал ею свою, потом опять принялся за мою. И продолжил:
— Потом он может опять взяться за старое. У нас был один случай. Может, вы даже о нем слышали. Весьма нашумевшая история. Один человек покушался на директора одного крупного предприятия…
Я округлила глаза:
— Что вы говорите? Я не слышала эту историю. Расскажите.
Так-так, интересно. По-моему, становится тепло: приближаемся к тому, что мне нужно.
— Да, да, очень нашумевший случай.
У парня была нарушена психика: несчастная любовь, смерть любимой девушки и уверенность в том, что убийца на свободе, совсем свели его с ума. Задумал покушение. Не получилось. Пришлось положить его к нам в клинику. Вроде успокоился. Но сейчас мне звонят его родственники и говорят, что он опять что-то задумал. Наверное, опять придется его к нам класть. Это трагедия в семье. Как я сочувствую таким людям! — Ильин покачал головой.
Я весьма правдоподобно ужаснулась:
— А что же, он сейчас на свободе? Прямо так по улицам и ходит?
— Ну да, — развел руками доктор. — Клиники переполнены, на всех мест не хватает.
Я всплеснула руками:
— Но ведь он представляет опасность для окружающих!
Сергей Петрович задумчиво смотрел на реку. Даже гладить ногой меня перестал.
— Да нет. Если у него появилась одна навязчивая идея, он не будет обращать внимание на происходящее вокруг. Такие люди обычно начинают сначала названивать по телефону, угрожать, а до каких-то решительных действий у них редко доходит. Но вот если такой псих окажется рядом с намеченной жертвой, то произойти может что угодно. Лучше, конечно, до этого не доводить.
Я напряглась. «Угрожать»… Так вот кто может угрожать Арсену по телефону!
— Мне кажется, я вспомнила эту историю. Мне говорили, что этот несчастный был родственником какого-то человека, работающего на том предприятии.
