Книга Правда, страница 94. Автор книги Максим Чертанов, Дмитрий Быков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Правда»

Cтраница 94

Дзержинский, конечно, мог бы обойтись без Ленина и сам встать во главе Советской республики. Но в таком случае у него бы массу времени отнимали всякие управленческие и представительские обязанности, отвлекая от главной задачи. Роль шефа полиции была куда удобней. Ленин, естественно, не пожалеет финансов на эту организацию... А как только волшебное кольцо отыщется — в том, что рано или поздно это произойдет, Феликс Эдмундович не сомневался, — тогда уж он разгонит эту картонную республику, восстановит монархию, сядет на трон и заточит Ленина в Петропавловскую крепость или просто велит повесить.

— Как вам мой план? — спросил он Ленина, естественно, имея в виду лишь ту часть плана, о которой счел нужным ему рассказать.

— Гм... — сказал Владимир Ильич. Мысли его уже чуточку начали проясняться.

«Чорт, сколько я ему лишнего наговорил... Нехорошо... Он какой-то от меня выгоды хочет... Ну да какая разница? Я ему подарю миллион рублей и любую должность — пусть только поможет мне найти кольцо. Он, разумеется, понял, о какой вещи я говорю, раз не спрашивает, что это за вещь. Да, но если он понял — стало быть, знает о волшебных свойствах кольца? И он тоже в будуарчике что-то хотел найти... Неужели — кольцо?! Но на кой чорт оно ему?! Ведь он даже не русский! — Ленин был не настолько высокообразован и ум его был не настолько изощрен, чтобы предположить тянущуюся сквозь столетия связь между русским царем Иоанном Грозным и каким-то современным полячишкой. — Нет, он, наверное, просто приперся за мной проследить — он же вечно с меня глаз не спускал...»

— А как же диктатура пролетариата? — спросил он Дзержинского. — Как же социал-демократические идеалы?

— Чепуха, вздор, игрушки для слабоумных. И вы сами это отлично понимаете, раз собрались быть царем.

— А почему вы сами не хотите возглавить эту нашу временную республику?

— Но ведь именно вы — будущий монарх...

— Эдмундович, не забивайте мне баки!

Дзержинский понял, что Ленин уже немного протрезвел, и дал ему ответ, довольно близкий к истине и понятный приземленному уму собеседника:

— Мне нравится быть шефом тайной полиции. Меня от этого плющит и колбасит. (Разумеется, революционеры могли разговаривать таким языком, лишь будучи под кайфом.)

— А-а, въезжаю. — Ленин отчасти успокоился. — Это на вас похоже. Помню, Гриша Зиновьев как-то сказал, что мундир шел бы вам необычайно. Кстати, вы не против, если я сделаю Гришу генерал-губернатором московским? — Отходчивый Владимир Ильич давно уже простил Гришке его штрейкбрехерство; Зиновьев же, чья наглость и жадность были беспредельны, не только не возвратил ему долга, но тут же выклянчил взаймы еще пятьдесят рублей.

— Да хоть столичным, — сказал Дзержинский: он не выносил Зиновьева, но ему не хотелось сейчас препираться из-за дураков, пошляков и пустяков. Кроме того, он и сам считал, что мундир с эполетами ему пойдет. — Только учтите: ведь мы с вами должны перед всеми продолжать ломать комедию и делать вид, что мы большевики и всякое такое. Так что никаких генерал-губернаторов. Советский градоначальник так называться не может.

— Вы правы. Пусть будет Председатель Петросовета. Но тогда и вам не следует называться шефом жандармов. Придумайте себе и своей организации какое-нибудь хорошенькое названьице.

— Вы тоже правы. — Дзержинский решил потакать Ленину во всех мелочах, чтоб усыпить его бдительность. Он глотнул коньяку и задумался на секунду. Кайф усилился, и в голову полезли всякие романтические красивости. «Ведь это будет по сути рыцарский орден... Опричники... Тамплиеры...» — Вот, пожалуйста: «Роза и Крест».

— Тьфу! — сказал Ленин.

— Не нравится? Тогда... Ну, например... «Черный Крест».

— Еще хуже, — поморщился Ленин. — Уж больно мрачно. Хоть бы красный, а то — черный!

— Организация под названием «Красный Крест» уже существует, — заметил Дзержинский. — А у меня будет черный. Не зеленый же, сами подумайте!

— И что вы все заладили: крест, крест... Я ведь вам пятьдесят раз объяснял, почтеннейший: медицина доказала, что Бога нет. — Но потом Ленин, в свою очередь, подумал, что надо бы уступать Дзержинскому по пустячкам, чтобы тот не обозлился и не сделал раньше времени какой-нибудь гадости. — Впрочем, называйте как хотите. Черный крест, черный крест... Че-Ка. ЧеКа... Очень даже ничего. Луначарский оценит.

— Вот и договорились, — кивнул Феликс Эдмундович. — А теперь пойдемте обратно в Смольный. Выступите перед институтками и объявите, что у нас произошла революция. Вообще начинайте руководить. Издайте там какой-нибудь декрет.

— О чем?

— О чем хотите, — отмахнулся Дзержинский. Его совершенно не интересовало, что будет происходить в этом временном, игрушечном государстве.

— Я, пожалуй, издам декреты о... о синематографе, о покере и о многоженстве.

— Вы хотите ввести в России многоженство? — несколько удивился Дзержинский.

— Нет, не то что бы ввести... («А почему бы и нет? — быстро подумал Владимир Ильич. — Непременно введу, только не сразу, а немного погодя».) Но чтобы за многоженство не преследовали в уголовном порядке. А, кстати, я и Грише обещал, что отменю в кодексе одну статейку...

— Ильич, зачем мелочиться? Отменяйте весь Кодекс к чортовой матери. — Дзержинский не желал, чтобы его тайная полиция была связана каким-нибудь кодексом. Ведь он был из тех людей, что сами устанавливают правила игры.


— ...Революция, о которой столько лет талдычили большевики, свершилась — о-бал-деть, товарищи!!! А теперь — гулять, гулять и гулять!

Закончив свою речь, проходившую под грохот аплодисментов и выстрелов в потолок, под «Интернационал» и похоронные марши, Владимир Ильич сошел с трибуны. Он был в общем и целом доволен своим выступлением, хотя и сожалел немного, что Свердлов, к чьему мнению он все более склонен был прислушиваться, уговорил его огласить совсем не те декреты, которые ему хотелось, а другие — о мире, о земле и о новом правительстве. Конечно, это были хорошие и правильные декреты, но суховатые. Вот и эсеры с меньшевиками, видно, сочли их скучными, раз ушли из Смольного. Это было обидно.

Председательствующий Каменев объявил о закрытии заседания, и делегаты с радостными криками разбежались; оставшиеся в зале большевицкие вожди сидели и смотрели друг на друга несколько ошарашенно. Им все не верилось, что произошла революция. Уж очень она как-то быстро и нелепо произошла. И что теперь делать? Никто из них не имел ни малейшего практического опыта в управлении государством, да еще к тому же таким большим и бестолковым, как Россия, с которой и цари-то управляться толком никогда не умели.

— Ну что ж, — сказал наконец Каменев, — если сделали глупость и взяли власть, то надо составлять министерство...

— Не министерство, а Совет Народных Комиссаров, — поправил его Свердлов.

— Один хрен.

— Это не хрен, а понятийный аппарат.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация