Работал Гога почти голый, в фартуке и трусах. Позже Марина слышала, что он утонул в корыте с горячей водой: схватило сердце, и он клюкнулся в жирную воду и захлебнулся.
Лида, как в детстве, живет больше при луне, по ночам. Ночью все кажется как-то значительнее, живее. Мысли, ощущения как-то высушиваются и обесцвечиваются к утру, проплывают мимо, как большие мертвые рыбы. Ночью всякая вещь для нее полна особого смысла. Что это? Или утром, при свете дня, трезвее оцениваешь все, или в самом деле вещи живут лишь однажды — и всегда ночью, в сумерках, а затем — лишь воспоминания о них, попытка совпасть с ними? Или ночью все погружается в собственное бытие, живет своей внутренней жизнью, для себя, а днем, при свете солнца, затаивается и живет для нас — обманывая нас?
Из записей. Лиды. Жизнь милосердна, природа милосердна, Бог милосерден, и если нам дано, в противоположность малым сим, сознание смерти, это значит, что уже одним усилием этого сознания мы должны побороть страх смерти и выработать в себе прочную уверенность в том, что в смерти нет зла, нет уничтожения, что никакой смерти вообще нет, а есть только бесконечная жизнь, ибо если бы это было не так, зачем бы было это сознание смерти? Ведь при невозможности осмыслить значение конца сознание его было бы гибельным — может ли быть столь немилосердной жизнь? Не раздавила ли бы эта мысль даже Бога, не обладай он бесконечным разумом? Ясно, что сознание смерти, напряжение мысли о ней, всегда соотнесено с силой разума, соизмерено с ним, ибо эта мысль убила бы даже самого Господа, не имей он разума, достаточного, чтобы объять ее.
Почему Бог бессмертен? Потому что его разум бесконечен и уничтожает в себе смерть. Он разумом поглощает ее. Поистине, чем совершеннее разум, тем совершеннее существо, тем ближе к нему мысль о смерти — и тем дальше от него сама смерть; чем несовершеннее разум, тем несовершеннее существо и тем дальше от него мысль о смерти — и тем ближе сама смерть.
МЕДИТАЦИЯ ЛИДЫ: МАРАНА-АНУССАТИ. Марана-Ануссати, памятование о смерти, перечисляется среди десяти Ануссати (буквально: «память», «воспоминание»), где объект медитации служит предметом повторного воспоминания, постоянного мысленного возвращения к нему. Или Ануссати еще подразумевает «повторную» внимательность к объекту медитации, внутреннюю сосредоточенность на нем, которая возникла в результате созерцания, или надлежащую (Анурупа) внимательность ученика, вступившего на Путь благодаря вере. Девять других Ануссати — это Буддха-Ануссати (созерцание и воспоминание достоинств Будды), Дхамма-Ануссати (созерцание и воспоминание достоинств Дхаммы, учения Будды), Сангха-Ануссати (созерцание и воспоминание достоинств Сангхи, буддийской монашеской общины, или в более широком плане всех существ на Пути), Шила-Ануссати (созерцание и воспоминание добродетелей, которые ученик принимает как моральный образец), Чага-Ануссати (созерцание и воспоминание благости милосердия и даяния, щедрости), Девата-Ануссати (созерцание и воспоминание достоинств богов и божественной жизни), Каягатасати (созерцание тела), Анапанасати (созерцание дыхания), Упасама-Ануссати (созерцание и воспоминание о мире и покое Нирваны).
Медитация на превосходных качествах Будды, Дхаммы и Сангхи особенно полезна для начинающих и рекомендуется как средство защиты от различных нежелательных внешних влияний, а также как средство уничтожения страха и боязни. Добродетели медитирующего на них возрастают, способность к интуиции развивается, ментальная сила растет. Все Ануссати чрезвычайно полезны для достижения Благородного Пути. В Ангуттара-Никае, четвертом разделе Сутта-питаки, Ануссати рассматриваются как средства достижения абсолютной чистоты. Они очищают разум, укрепляют моральные добродетели и развивают в йогине другие качества, необходимые для достижения конечной цели. Та или иная Ануссати будет полезна каждому и окажет благотворное воздействие на всякого, кто встал на Путь и идет по нему.
Обычный человек избегает всякого разговора о смерти, даже намека на него. Смерть всегда есть нечто страшное и неожиданное для среднего человека, помрачающее радость, подавляющее настроение, наводящее уныние. Ибо человек, не стремящийся к поиску и самопознанию, всегда ищет радостного и приятного. Он всегда ищет лишь того, что приятно возбуждает и удовлетворяет его чувства. Его разум молчит в своем и чужом страдании и оживляется лишь при поисках удовольствия. Но он забывает, что желания никогда не насыщаются, а лишь все более и более распаляются от удовлетворения. Постоянная жажда чувств толкает человека на все новые и новые обольщения, но настанет день, когда смерть предъявит ему свой счет. Внезапное несчастье, безвременная смерть дорогих и близких вдруг открывают ему глаза, но, как правило, уже бывает слишком поздно. Есть великая тайна в том, что смерть являет нам свое значение только тогда, когда мы уже по большей части ничего не можем предпринять против ее наступления. Нам словно бы оставляется одно сожаление — без возможности изменить свою жизнь. Поэтому медитация на смерти будет чрезвычайно полезна тем, кто как бы забывает о ее существовании и живет с закрытыми глазами. В простых и мудрых словах Будды: «Того, кто видит царя смерти, царь смерти не видит» (Дхаммапада) — заключена великая истина о том что, чем пристальнее мы вглядываемся в лицо смерти, тем живее и совершеннее наша жизнь — и тем дальше от нас смерть. Осознанию этой истины и посвящена данная медитация.
Ученик садится в уединенном месте и, закрыв глаза, мысленно повторяет: «Марана бхависатти, марана бхависатти» — «Смерть придет, смерть придет» — или просто: «Марана, марана» — «Смерть, смерть». При этом берется образ какого-нибудь умершего человека и ментально удерживается во все время медитации. Однако не следует медитировать на смерти дорогих и любимых, ибо тогда возникают скорбь и печаль. Не следует медитировать на смерти врага, ибо злая радость и гордость и другие недостойные чувства охватывают медитирующего. Смерть людей, к которым медитирующий безразличен, не дает возникнуть чувству духовного горения, и такая медитация протекает вяло и безуспешно. Не следует медитировать и на собственной смерти, ибо возникает чувство страха, и образ смерти-убийцы, занесшей меч над головой ученика, будет преследовать его. Медитация на мертвом человеке другого пола также не принесет успеха — возникает чувство вожделения: ибо, как говорил Будда, «даже мертвая женщина (мужчина) проникает в разум мужчины (женщины) — и остается там». Поэтому данная медитация должна быть ограничена смертью прославленных и знаменитых людей, к которым медитирующий питает уважение и с которыми он сравнивает себя в этом созерцании.
Он сравнивает себя с семью родами великих личностей — великих славой, великих достоинствами и заслугами, великих магическими силами, великих мудростью, Пратьекабуддами (Буддами-для-себя, не вступающими в контакт с остальными существами), Совершеннопросветленными Буддами. Ученик размышляет: «Марана, марана… Смерть придет, смерть придет… Она не пощадила даже их, великих, она не пощадила даже их — богатых, возвышенных, могущественных, мудрых, счастливых. Что же говорить о таких, как я? Она не пощадит меня. Смерть придет, смерть придет… Марана, марана…»
Если, размышляя так, ученик не может достичь предварительной концентрации, он должен созерцать смерть следующим образом.
