Она толкнула пузана с пылесосом мощным боком, и тот
немедленно сказал:
— Там террористы, — и показал щеткой пылесоса на
«неотложку», в которой они только что прикатили.
Сержант не отличался молниеносными реакциями, ему необходимо
было основательно во всем разобраться. Он еще даже не приступил к делу, когда
«неотложка» сорвалась с места и, включив «пугалку», скрылась в тумане. Фокин,
которому так и не удалось выудить Веронику Матвеевну из машины, помчался
следом. На Волоколамском шоссе им попалась еще одна «неотложка», с воем
мчавшаяся по своим неотложным делам. Вероника Матвеевна пристроилась к ней, и
кортеж из двух машин «Скорой помощи» и покореженной «Тойоты» с ветерком долетел
до больницы, миновал ворота и остановился возле приемного покоя. Выбравшись из
машины через вторую дверцу, Вероника Матвеевна ринулась было назад, но тут
увидела, что Фокин бежит ей навстречу. Она нырнула в заднюю дверцу и попыталась
ее захлопнуть, но не успела. Фокин влез следом за ней и завопил:
— Вероника, что вы такое вытворяете?! Вы же могли
погибнуть!
Она попятилась, стукнулась о носилки и спиной повалилась на
них.
— Вы что, хотите меня убить? — простонала она
высоким голосом, пытаясь подняться.
— Убить? — поразился Фокин, нависая над
ней. — Как вам такое только в голову пришло?!
— Зачем же вы за мной гнались? — Вероника
Матвеевна перешла на писк.
— Я хотел тебя поцеловать, дурочка!
Когда санитары из приемного покоя втиснулись в машину, им
пришлось отрывать Фокина от Вероники Матвеевны силой.
— Товарищ! — призывали они, пытаясь отцепить его
руки от лацканов ее плаща. — Товарищ, вы молодец! Спасибо. Если бы не
искусственное дыхание рот в рот, она бы не выжила.
Когда Фокина все-таки оттащили, глаза у Вероники Матвеевны
были закрыты, а по лицу разливалось неземное блаженство.
— Кажется, она умирает, — сказал один санитар
другому. — Пульс бешеный, дыхание прерывистое, поверхностное. Кислородную
маску давай.
Они положили ей на лицо кислородную маску и потащили носилки
из машины.
Глава 8
Как только Стас открыл дверь под вывеской «Экодизайн», до
него донеслось нестройное пение. Самодеятельный сводный хор исполнял душевную
песню из кинофильма «Белый день»: «Напилася я пьяна-а-а, не дойду я до
дому-у-у! Довела меня тропка дальняя до вишневого саду-у-у!»
Стас кашлянул, и хор запел с удвоенной силой, затем
навстречу ему откуда-то из-за фикусов вышел Захар Горянский. Увидев Стаса, он
немедленно налился непримиримой ненавистью, словно половец, завидевший татаро-монгольскую
орду.
— У вас сегодня что, именины? — спросил Стас, с
интересом прислушиваясь. — Служащие радостно пляшут и поют?
— А вам завидно? — буркнул Захар.
Стас обошел его, с трудом удержавшись от искушения задеть
Захара плечом, и двинулся на голоса. В маленькой комнатке, по-сестрински
обнявшись, сидели Настя и Оля Свиридова и с закрытыми глазами тянули: «Как же
горько, кукушка, как же горько мне!» Витя Валентинов расположился отдельно.
Глаза его были закрыты, однако последние слова он подхватывал: «Кукушка…,
мне-е…»
— Девочки! — позвал Стас. — Отлично поете.
— Стас! — сказала Настя заплетающимся языком и
попыталась подняться. — Мы тут немного расслабились, не мог бы ты отвезти
меня домой?
— Не дойду-у я до дому-у! — дурным голосом
завопила Ольга.
— Ну, конечно! — засмеялся Стас. — Какие
проблемы?
Он потянул ее с дивана, она встала, но тут же начала
заваливаться назад.
— Ну-ну-ну! — воскликнул он, не давая ей
упасть. — Тихонечко, тихонечко!
Присел, перекинул ее через плечо, и она послушно повисла,
как сломанная кукла наследника Тутти. Попа оказалась впереди, а голова сзади.
— Дайте пройти! — потребовал Стас, отпихнув-таки
Захара плечом.
Тот пошел за ними на улицу, по дороге попытался поправить
Насте волосы, но она укусила его за палец, и он отстал. Стас загрузил ее на
заднее сиденье, кое-как устроил и, продолжая смеяться, уселся за руль.
— Что это вы, — спросил он, — надрались, как
студенты на картошке?
— Я оплакивала свою судьбу, — икнула Настя.
— А коллеги?
— Они тоже.., оплакивали. — Она икнула еще раз,
повалилась на бок и затихла.
Стас довез ее до дому, с трудом извлек из машины и внес в
подъезд, надеясь, что в ее сумочке, которую он прихватил с собой, отыщутся
ключи. Преодолев первый этаж, Стас остановился и замер, потому что ему
показалось, что наверху кто-то есть. Неизвестный шаркал по линолеуму и даже
тихонько вздыхал. Анастасия что-то забормотала во сне, и Стас сказал ей в
волосы: «Ш-ш-ш».
— Стас? — позвал откуда-то сверху Саша Таганов.
— Господи, Саня, это ты? — Бессонов быстро
преодолел оставшийся этаж. — Напугал. Видишь, несу спящую красавицу.
— Это ты ее так?
— Нет, она сама. Честное слово. Помоги мне, поищи у нее
в сумочке ключи.
Сумочка была немедленно обследована, ключи найдены.
— У тебя мобильный отрубился, — сообщил Таганов,
открывая дверь.
— Черт, наверное, опять что-то с аккумулятором.
Посмотрю сегодня.
Стас внес Анастасию внутрь и сгрузил на диван. Стащил с нее
плащ, снял туфли, деловито накрыл пледом и сказал Таганову:
— Все тип-топ. Уходим.
Положил ключи на тумбочку возле зеркала, вышел из квартиры и
захлопнул за собой дверь. После чего повернулся к Таганову и спросил:
— Ну, что случилось?
— Ничего такого. Просто у меня машина сдохла, —
объяснил тот. — А мне сегодня ехать за город. Я еще по старому делу хвосты
подчищаю. Вот я и подумал: может, ты мне свою одолжишь? К утру поставлю под
твои окна.
А, Стас?
— Нет проблем. — Бессонов протянул Таганову ключи.
Тот радостно оскалился, обхлопал его в порыве благодарности
со всех сторон и ринулся вниз по ступенькам.
Стас равнодушно подумал, что у него в машине остается масса
нужных вещей, в том числе тот самый телефон, из-за которого Сане пришлось
караулить его в подъезде.
Он достал из куртки сигареты и, выбив из зажигалки огонек,
прислонился спиной к стене. Ему не хотелось уходить.
Мысль о том, что за ближайшей дверью спит Анастасия, держала
его на месте — он медлил, переминаясь с ноги на ногу, потом загасил окурок и
поднялся на один пролет, чтобы бросить его в мусоропровод. Как раз в этот
момент натужно гудевший лифт остановился на третьем этаже.
