– Ах, с ним… С ним Андрей познакомился еще в боксерской секции… Возможно, вы посчитаете мое мнение предвзятым, но это был очень неприятный тип. Я видела его всего несколько раз мельком. Как-то он поздоровался с Андреем на улице, ну и еще пара таких мелких случаев. Он произвел на меня неблагоприятное впечатление. Да и сам Андрей не питал к нему никаких дружеских чувств. Насколько я знаю, у них была какая-то давняя ссора, и после этого они не поддерживали отношений… Собственно, это и использует милиция в качестве одного из аргументов против моего сына… – Голос Алевтины Прокофьевны задрожал, но она снова сумела справиться с волнением. – Но если каждого, кто с кем-то поссорится, обвинять на этом основании в убийстве…
– А вашего сына обвиняют именно на этом основании?
– …Не совсем… Видите ли, до армии у Андрея была девушка… ну а когда он ушел служить… в общем, она стала с Олегом встречаться.
– Олег – это тот, кого убили?
– Да.
– И мотивом преступления следствие считает месть.
– Да.
– Но вы думаете, что это не так?
– Разумеется, это не так! Это совершенно не в характере Андрея, и вообще… Конечно, я понимаю, вы не знакомы с моим сыном и думаете, что я просто как мать хочу защитить его, но даже если принять в качестве мотива эту самую месть, то как вы объясните, что мой сын, узнав о том, что Света ушла от него к Олегу, решил осуществить эту месть только сейчас? Ведь он три месяца назад пришел домой! Почему сразу не отомстил?
Вопрос был резонный. Хотя и мотив довольно правдоподобный. Вот и разберись, кто тут прав, кто виноват.
– Андрей и Света долгое время были вместе?
– Точно вам не скажу, но приблизительно года два. Она училась в параллельном классе.
– Света бывала у вас дома? Как вы ее находите?
– Ничего… ничего, приятная девушка.
Алевтина Прокофьевна отвела взгляд, и я поняла, что она несколько лукавит. Наверное, она и сама догадалась, что я заметила это, поскольку после небольшой паузы тряхнула головой и продолжала уже в прежнем своем естественном тоне:
– Впрочем, не буду скрывать, она не очень мне нравилась. Вы можете приписать это так называемой материнской ревности или решите, что я говорю так потому, что она ушла к другому, но уверяю вас – впечатление мое сложилось задолго до случившегося разрыва. Света – миловидная спокойная девушка, и, в общем-то, ничего явно отрицательного в ее поведении я никогда не замечала, но сердцу, как известно, не прикажешь, и настоящего, искреннего расположения я к ней никогда не чувствовала. Я вам даже больше скажу – я скорее обрадовалась, чем огорчилась, когда узнала, что она теперь встречается с Олегом. Конечно, я понимала, что это расстроит сына, но знаете – время проходит, и все забывается, и я нисколько не сомневалась, что мой мальчик сможет найти себе действительно подходящую пару.
– Где находился ваш сын в момент убийства?
– Когда Андрюша вернулся из армии, он настоял на том, что будет жить отдельно, – я ведь говорила вам, что он во всем стремился к самостоятельности. Мы сняли ему небольшую квартиру недалеко от центра, он моментально всю ее завалил техникой – разными штуками для компьютера – и иногда целые сутки не отходил от монитора. Говорил, что, пока был в армии, многое пропустил и теперь хочет наверстать. В этот день он тоже работал у себя, и, разумеется, никто не может подтвердить, что это было именно так, а не иначе… В общем, положение отчаянное…
В этот раз Алевтина Прокофьевна не смогла сдержаться, и носовой платок пришелся как нельзя кстати. Признаюсь, я и сама находила положение довольно затруднительным. Как хотите, а и наличие мотива, и отсутствие алиби – все это пока не в пользу моего предполагаемого клиента. Но, разумеется, перед женщиной, единственный сын которой арестован по обвинению в убийстве, я не стала развивать эту мысль.
– Понимаю ваше беспокойство, но могу сказать, что в своей практике я сталкивалась и с более безнадежными ситуациями, которые в конце концов положительно решались, – попыталась я воздействовать на эмоциональность рациональностью. – Поэтому думаю, что пока вам не стоит терять надежду, тем более если вы уверены, что ваш сын этого преступления не совершал.
Увы! Утешение у меня получилось не очень убедительное, поскольку после моих слов Алевтина Прокофьвна надрывно воскликнула: «Конечно не совершал!» – и зарыдала уже в голос.
Дверь в гостиную приоткрылась, и из-за нее показалось обеспокоенное лицо Арины Родионовны. Неприязненно взглянув на меня, она подошла к своей хозяйке, протянула стакан воды и начала успокаивать:
– Ничего, ничего, Аннушка… ничего, ступай.
Арина Родионовна, она же Аннушка, снова враждебно глянула на меня и удалилась.
– Извините, – сказала Алевтина Прокофьевна, сделав несколько глотков воды и немного успокоившись. – Все это так тяжело…
– Ну что вы, какие могут быть извинения… А ваш сын, что он сам говорит обо всем этом?
– Ах… после того, как его арестовали, мы и виделись-то всего один раз… Что говорит?.. Говорит, что все время был дома, занимался на компьютере, что никого не убивал… Он этого Олега и не видел ни разу после того, как из армии вернулся.
– А какие у него предположения – кто это мог сделать и почему?
– Вы знаете, я тогда была просто в шоке, поэтому о предположениях не расспрашивала, но если бы они были, он, наверное, сам рассказал бы о них, не мне, так своему адвокату… Нет, навряд ли у него есть какие-то предположения… Я ведь говорила вам, что они и раньше почти не общались с этим Олегом, а уж после того, как прошло столько времени, после армии и тем более… Нет, вряд ли Андрей мог знать о его делах.
– Вы сейчас упомянули об адвокате… вы не могли бы дать мне его координаты? Возможно, мне нужно будет встретиться с ним в ходе расследования.
– Да, конечно. Я думаю, что контактировать с адвокатом вам будет просто необходимо, ведь если выяснятся какие-то обстоятельства, свидетельствующие в пользу моего сына, об этом немедленно нужно будет сообщить Алексею… Алексей Лавровский – это наш адвокат. В общем-то, он Алексей Петрович, но, поскольку он ненамного старше моего сына, я называю его просто Алексей. Хотя он и молод, он весьма перспективный специалист, мужу его очень рекомендовали… Совсем недавно Алексей Петрович блестяще выиграл похожее дело.
– Еще один вопрос… Он несколько бестактный, но не обижайтесь, пожалуйста.
– Спрашивайте.
– Неужели ваш муж не имеет достаточно связей, чтобы… чтобы освободить сына от ареста так же, как, например, от армии?
Сознаюсь, вопросец был действительно довольно смелый. Некоторое время Алевтина Прокофьевна внимательно и как бы изучающе смотрела на меня, а потом сказала:
– Да, вижу, что общепринятые социальные условности над вами не особенно довлеют… ну что ж, может быть, это и к лучшему… На ваш вопрос могу ответить следующее: разумеется, мой муж рассматривал все возможные пути выхода из сложившейся ситуации, в том числе и такой. Но проблема в том, что дело уже возбуждено, милиция утверждает, что по делу имеется практически неопровержимая доказательная база, и, главное, со стороны обвинения, насколько я могла понять, тоже оказывается достаточно сильное давление. Единственное, что моему мужу твердо пообещали, – это сокращение тюремного срока в случае осуждения, амнистия там или что-то в этом роде. Но мой сын невиновен…
