— Нет, я еще не ложился. Что-то случилось? — голос Николая Константиновича звучал неуверенно. Казалось, он находился в предчувствии беды и ему было не до сна.
— Дорогой, мне кажется, тебе надо расширять производство, — обладатель акцента сделал значительную паузу. — Ничего, если ты одну ночь не поспишь и подумаешь, как тебе завтра выполнить две нормы…
— Что?! — недовольно воскликнул Вахрушев. — А раньше предупредить нельзя было!? И так…
— Что такое, дорогой, у тебя возникли проблемы?
— Нет, нет, — заюлил Николай Константинович, но я поняла, что он имел в виду Буренкова.
— Вот и хорошо. Передавай от меня горячий привет своей дражайшей половине. А она, кстати, не спит?
— Спит, — моментально ответил Вахрушев.
— Ну тогда иди к ней. Уверен, Нинель подскажет тебе правильное решение.
Послышались короткие гудки.
Звонок оказался не слишком многословным, но очень содержательным. Я поняла, что Вахрушев находится в зависимости от только что звонившего ему человека, раз тот позволяет себе звонить в ночное время и давать рекомендации. Мне показалось, что говоривший с акцентом мужчина неспроста поинтересовался Нинелью: либо он считал ее гораздо умнее и предприимчивее Вахрушева, либо Николая Константиновича шантажировали его женой. В словах собеседника Вахрушева явно содержался какой-то подтекст, их нельзя было понимать буквально. Только одно было ясно: завтра Вахрушеву предлагалось сделать две нормы.
Я знала, что по средам после дневной смены на фабрике шла таинственная погрузка мягкой мебели. Вот к такой и должен был подъехать Буренков, а он, ничего не зная, приперся в понедельник.
Я обдумывала и обыгрывала ситуацию со всех сторон и вдруг поняла, что мне катастрофически не хватает времени до завтрашнего вечера, но его слишком много до следующей среды. Мне совершенно не хотелось тратить на это дело еще одну неделю. Так долго я не занималась даже громкими убийствами, а уж посвятить столько времени алиментщику Вахрушеву — да это ж не уважать себя!
Тем не менее я решила лечь спать, ночью все равно нельзя ничего предпринять, а потому стоило просто хорошенько выспаться. Я чувствовала, что завтра мне придется выжимать из каждого часа как минимум семьдесят минут, если не более. Я завела будильник, выключила свет и легла в постель…
* * *
Я выбежала из дома в восьмом часу утра, открыла машину, села за руль и вдруг увидела на передней панели фотографию Витьки Буренкова. Уж теперь, после разговора с Ксенией Терентьевой, новых сюрпризов от нее я не ожидала! Девчонка явно переигрывала, а потому начала меня раздражать. Я решила, как только выдастся свободная минутка, позвонить Ольге Яковлевне и серьезно поговорить с ней о Ксении, спросить, почему она скрыла, что золовка в курсе моего расследования, и потребовать, чтобы родственники ее урезонили.
А пока я ехала на свою вторую квартиру, где заточила Буренкова. На сегодняшний день я отводила ему очень большую роль. Дверь квартиры я открыла почти неслышно. Но каково же было мое изумление, когда в прихожей меня встретили два человека: Витька и Ксения! Он выглядел виновато и даже жалко, а она… она смотрела на меня с видом триумфатора, вызывая во мне растущую волну негодования. Из кухни выбежал бультерьер по кличке Лорд, а коротко стриженная брюнетка Ксения на моих глазах стала превращаться в рыжеволосую Нинель…
В этот момент зазвонил будильник. Я отчетливо запомнила сон, который явился как бы продолжением моих раздумий. Со мной такое случалось и раньше — во сне я видела то, о чем думала вечером, но отнюдь не ответы на неразрешимые вопросы. Предсказывать будущее мне помогали только мои магические двенадцатигранные кости. Я верила им безоговорочно, поэтому не сомневалась, что мое расследование будет успешным и надолго не затянется, а молодая, да ранняя Ксения всего лишь блефует.
Глава 8
Вопреки сновидению Буренков не встретил меня в прихожей. Он спал, не проснувшись не только от хлопнувшей двери, но и от моего оклика. На журнальном столике я заметила бутылку дагестанского коньяка, опустошенную примерно наполовину. «Похоже, Витька прошелся по моей квартире с легким обыском. Интересно, что он еще отыскал такого, о чем я сама забыла?» — подумала я. Эту эксклюзивную, в форме сабли бутылку, мне привез из Кизляра один мой клиент. Тогда я просто сунула ее в шкаф и забыла о ней.
Оглядывая комнату, я заметила, что открыт ящик, где я хранила фотографии действующих лиц из уже отработанных дел. Снимки Николая Константиновича Вахрушева я бы также убрала в этот «архив». Вместо того чтобы и самому подумать, как выпутаться из проблемной ситуации, Витька все целиком и полностью свалил на меня, а сам от праздного любопытства заглядывал в каждый угол чужого жилища.
Я решительно шагнула к дивану, на котором в самой раскрепощенной позе спал Буренков. Едва я собиралась растормошить его, как он сам открыл глаза. Правда, увидев меня перед собой, Витька, кажется, подумал, что я ему приснилась. Он зажмурился, потом снова открыл глаза и, наконец убедившись, что я предстала перед ним не во сне, а наяву, произнес вместо приветствия:
— Не ожидал тебя увидеть…
Взгляд Буренкова был на самом деле удивленным. Я спросила его:
— Интересно, кого же ты ожидал увидеть, если не меня?
Я вдруг вспомнила свой сон — Ксению рядом с Витькой — и поймала себя на мысли, что не должна полностью доверять ни ей, ни ему. Они оба неожиданно вторглись в мою жизнь, но вопрос — почему именно теперь?
Буренков не спешил вставать, он лишь приподнялся на левом локте и стал разглядывать меня так, будто видел первый раз в жизни. Это показалось мне странным. Я решила еще раз обдумать, приводить ли мне свой план в действие или немного повременить. В тот момент, когда я отвела от Витьки свой взгляд, он, точно лев, набросился на меня и повалил на диван. Он налег на меня всей своей тушей, и мы оказались лицом к лицу. Я ожидала, что сейчас Витька меня поцелует, но он вдруг спросил:
— Может, хватит делать из меня идиота? Ты думала, я тебе поверил?
— Нет, это ты думаешь, что я тебе поверила, — ответила я и попыталась высвободиться, но не тут-то было! Мы относились к разным весовым категориям, и без применения хитроумного трюка мне было не обойтись.
— Даже не пытайся, — заявил Буренков, словно прочитал мои мысли. — Лучше во всем признайся!
— В чем? — спросила я, на самом деле не понимая, что он имеет в виду.
— Ты с ними заодно! С теми двумя, которые меня связали и усыпили. А стало быть, и с директором мебельной фабрики. А может, и с Федором Григорьевичем и даже с Сашкой…
— С каким еще Сашкой? — спросила я, снова пытаясь высвободиться.
— С моим одноклассником, риелтором из фирмы «Терем». Ты решила мне отомстить, поэтому заманила в Тарасов…
— Да ты с ума сошел! — воскликнула я, высвободив тем временем правую руку.
