Наша эпоха самая не архитектурная и самая не скульптурная из всех эпох мировой истории. Но воплощённая красота пластична. Красота – не только цель искусства, но и цель жизни. Красота – великая тайна. Творец ждёт о творения красоты не менее, чем добра. В художнике-теурге
[51]
осуществится власть человека над природой через красоту. Ибо красота – великая сила, и она мир спасёт».
[52]
И всё, что создано, обязательно будет восстановлено, только не надо спешить, ибо поспешишь – людей насмешишь.
Давид слушал краткую лекцию о красоте, открыв рот и, когда Ляля закончила выступление очередной пословицей, искренне рассмеялся. Вилена, в отличие от своего спутника, внимательно выслушала наставления нынешней хозяйки дома и удовлетворённо кивнула:
– Возможно, вы правы. Чем меньше будет здесь всякого сброда, тем скорее отыщется настоящий реставратор.
– Интересно – как? – ядовито хмыкнул Давид. – Ты полагаешь, что какой-то призрачный меценат вмиг озарится идеей реставрации и примчится сюда, теряя тапочки?
– Но ведь ты примчался! – возразила Бусинка.
– Давида интересует другое, – перебила девушку Ляля. – Он всецело охвачен поисками пропавшей библиотеки Ивана Грозного. Вот и старается всеми правдами и неправдами осмотреть помещение. Единственно, что он не учёл, – судьбы уникального литературного сокровища и особняка графов Чертковых неразрывно связаны. Поиски следов библиотеки привлекут сюда нужных художников и меценатов.
– Вы полагаете? – переспросил парень. – Но скажите честно: откуда вам стало известно о моих поисках следов царской библиотеки?
– Никакой магии здесь нет, – улыбнулась Ляля. – Всё очень просто. Когда я сама начала говорить об этом, то жаль, что у меня не оказалось в руках зеркала. Если вы оба в этот момент посмотрели бы на себя, то расхохотались бы от вида сгорающих от любопытства физиономий.
– Да, – промямлил Давид и озадачено почесал себя за ухом. – Вам палец в рот не клади, откусите.
– Вот и остерегись, – усмехнулась Ляля. – Еду, еду – не свищу, а наеду – не спущу!
– Хорошо, – махнул рукой парень. – Уговорили. Только вот подвалов вы нам так и не показали, хотя обещали!
– Не вопрос, – согласилась Лариса Степановна. – Но вы помните, что не от всех дверей у меня есть ключи. Покажу то, куда есть вход, а дальше уж извините.
– Дальше? – насторожился Давид. – Вы сказали – дальше?
Ляля загадочно усмехнулась и покачала головой:
– Который раз меня удивляет молодое население столицы. Будто не москвичи вовсе. В наше время вся школа на Кастанаевской улице, где я училась, знала, что центр столицы с незапамятных исторических времён богат подземными ходами. Вероятно, ходы начали появляться ещё в то время, когда Кремль был деревянным. Потом сеть подземелий расширилась настолько, что задолго до возникновенья метро, под столицей можно было пройти из одного конца в другой незаметно для окружающих.
Кунцево, где я родилась, тогда считалось не Москвой, но метро до «Пионерской» уже ходило. А рядом с Кунцево – район Крылатское. Оно тоже было пригородом. Более того, Крылатское раньше было Крылецким, то есть забугорные гости останавливались поначалу у нас и ждали, пока им разрешат явиться на поклон к Государю. Не знаю, как в других районах, но у нас все пацаны знали какие и где есть подземные ходы под центром столицы. Знали даже, где и сколько бочек с порохом оставил в подземельях Кремля Наполеон.
– Вы из Кунцево? – перебил хозяйку Давид. – Представляете, я тоже.
– Прекрасно, земляк, – улыбнулась Лариса Степановна. – Так вот, часть здешних подземелий использовала для себя Лубянка. Дом Чертковых недалеко от гнезда чекистов и наивно было бы предполагать, что фундамент дома никаким боком не коснётся подземных галерей. Конечно, там лет сто, а может больше никто не ходит, но наличие соседних подземелий сказывается до сих пор. Во дворе дома, где находится музей Маяковского, в прошлом году велись какие-то серьёзные грунтовые работы и, как результат, часть подвальной стены в нашем здании просто рухнула.
– Как несущая стена подвала может рухнуть? – не поверила Вилена. – Это противоречит всем законам строительства и физики.
– А вот сейчас спустимся – сама увидишь, – пообещала Ляля. – Зрелище, конечно, живописное. Но об этом вы должны знать, поскольку в первую очередь необходимо заделать дыры в фундаменте.
С этими словами Лариса Степановна повела гостей вниз по крутым каменным ступеням. Лестница, видимо, была из самых древних, поскольку светло-серый камень был повсюду испрещён выбоинами, которые в базальте появляются не за один десяток лет. Худосочные лампочки слабо освещали дорогу, но идти было можно.
В восточном крыле дома подвальные помещения были в хорошем состоянии и могли послужить складскими помещениями, а западная часть была практически урезана. Небольшой зал кончался стеной, в которой стояли несущие колонны, удерживая верхнюю ленту фундамента. Видимо эта стена отгораживала подвал дома от внешних пустот. Подвальные колонны прекрасно выполняли своё предназначение, а вот кирпичная кладка меж ними кое-где пошла трещинами и в двух местах возле потолка виднелись дыры, будто за стенами дома действительно были какие-то пустоты.
Давид с молчаливого разрешения хозяйки подкатил к стене старую бочку, влез на неё и попытался заглянуть в один провал, потом во второй. Но в темноте за стеной ничего нельзя было рассмотреть. Если там и существовали подземные пустоты, коридоры или карстовые пространства, то можно просто догадываться о застенном мире. Однако разглядывая темноту за вторым провалом, Давид немного задержался, залез в карман, вытащил зажигалку, зажёг её, просунул руку как можно дольше в провал и пытался что-то разглядеть.
Потом он спрыгнул с бочки, подошёл к Ляле и спросил:
– А вот здесь, на северо-западе здания, не было никакого помещения?
– Может, и было, – пожала плечами Ляля. – Только эта часть дома всегда считалась монолитной.
– Вот как? Любопытно.
– Что любопытно? – поинтересовалась Лариса Степановна. – Что вы там увидели, молодой человек?
– Да так, – пожал плечами парень. – Жалко, что не было фонарика, а с зажигалкой ничего не рассмотришь.
Покинув подвал, гости стали прощаться, но Ляля их просто так не отпустила. Она повела молодежь в свой кабинет, находящийся в крыле, изначально предназначенном для слуг, и напоила гостей великолепным травяным чаем.
– Ну, какого ты мнения о нашем вояже? – решила узнать у парня Вилена, когда они снова шагали к метро по Мясницкой улице.
– Знаешь, девочка моя, – Давид даже остановился и в упор посмотрел на девушку. – Там, в подвале, одна комната просто заделана.
