– Любопытные исторические факты, – заметил Давид. – Если они только действительно исторические.
– Скоро ты в этом сам убедишься, – парировал Вадим. – Никто до сих пор не предполагал и даже подумать не мог, что шабаш иногда справляется в московском подземелье.
– Что? Что ты такое говоришь?! Ты в своём уме?!
– Просто констатирую факты, ибо мне было видение мистерии, состоявшейся в одном из пещерных гротов подземной столицы. То есть ещё не состоявшейся, но намеченное на Вальпургиеву ночь. Я также видел там нашу девушку. И только от нас зависит: достанется ли она Сатане или останется с тобой.
– Ты видел Бусинку?! – вскричал Давид. – Где она?
– Я же говорю, – принялся терпеливо объяснять Вадим. – Вилена, скорее всего, попала на самый низкий уровень подземелий Москвы. Он заселён не только нечистой силой. Как и во внешнем мире, там хватает командиров во всех инстанциях. Я уже вскользь упоминал о секретных военных разработках, которые ведутся именно на этом уровне. Проникнуть в цеха практически невозможно. Работающих там гастарбайтеров никуда не выпускают и неизвестно – выпустят ли когда-нибудь. Там же обитают постоянные подземные жители и ведут примерно такую же жизнь, как московские бомжи.
– Но что они едят?
– О, еды там на всех хватает, – усмехнулся Вадим. – Скажем так, на празднике Вальпургиевой ночи приносится в жертву девушка. Сам Сатана занимается с ней сексом на виду всех присутствующих. Потом несчастную обычно разъедают и не её одну. В жертву также приносится ещё несколько девушек. Видимо, для нечистой силы кусочек женского тела гораздо вкуснее, чем, скажем, хорошо прокопченный балык из осетра или шашлык из барашка.
– Странно, мы с Виленой тоже об этом слышали. Но ты так подробно рассказываешь о предстоящем пиршестве, будто сам не раз принимал участие в подобных оргиях, – скривил губы Давид.
– Я просто владею нужной информацией, – возразил Михайлов. – Известно ведь, что человек, владеющий информацией – уже вооружён. Или я не прав?
На это его собеседнику нечего было возразить, и он лишь скорчил очередную кислую мину.
– Ничего, ничего, – попытался успокоить его Вадим. – Я ведь говорил, что увидел только предполагаемую часть будущего. А как в действительности станут развиваться события – не знает даже Всевышний.
Глава 11
Осень – далеко не «пышное природы увяданье», как сказал о ней один нашумевший поэт. Фёдор Кузьмич отлично помнил этого правдолюбца, которого до сих пор читала и чтила вся православная Россия и которого «прославил» граф Александр Христофорович Бенкендорф, потому что увидел в трудах этого искателя истины новую ступень многогранного русского языка. Прав ли Александр Христофорович – покажет будущее, но сейчас, живя несколько лет послушником под крылышком святого старца Серафима Саровского и потом, обучаясь в Наровчатских пещерах Пензенской области, Фёдор Кузьмич не раз слышал о неспокойном поэте. Что ему не хватает? – не мог понять никто. Даже сам Фёдор Кузьмич задумывался над жизнью и творчеством нашумевшего искателя, но не нашёл никакого ответа, удовлетворяющего сознание.
В своей прошлой жизни Фёдор Кузьмич тоже что-то искал, даже пытался привести в порядок своё состояние души, но нигде не мог обнаружить покоя, пока не попал на аудиенцию к Серафиму Саровскому. Только побеседовав со старцем, Фёдор Кузьмич понял, для чего рождён и что должен исполнить в этом мире. Способность выражать себя в необычных ситуациях – борьба с собственными комплексами и знание, что за это можно погибнуть, не главное. Слава Богу, если кто-то из живущих начинает понимать суть своего существования и определяет цену жизни. А цена по Законам Божьим невелика – сплошные потери, ибо только тогда человек начинает ценить упущенное, и только тогда не старается причинить боль другим.
И хотя человек начинает понимать, что награда жизнью от Бога – это предварительное соглашение на неизбежную смерть, но в то же время приходит осознание, что за то незначительное время он обязан завершить своё предназначение, иначе жизнь погибает беспричинно потраченной. Стоит ли тратить Божественное время, не зная, куда и зачем ты идёшь? И Фёдор Кузьмич уже знал точный ответ – стоит! Потому что только так может человек понять истину и успеть сделать хоть что-то не для погибели, не для процветания зла, а для благости сущей.
Лесная малоезжая дорога, каких немало было протоптано по лесам Пермской губернии, огибала перелесок и устремлялась к уральскому Красноуфимску. Этот город в преддверье Уральских гор был назван так потому, что основную крепость в давние времена русичи выстроили на Красной горке. Фёдор Кузьмич ехал в город верхом на лошади. Но поверх холщовой рубахи и штанов, заправленных в настоящие кожаные сапоги, он надел старенький, но удивительного покроя подрясник. Собственно, и покроя-то особого не было, просто подрясник бедного странника был сшит из батиста, материи очень редкой и дорогой. Достаточно сказать, что не каждый архиерей мог позволить себе носить такой подрясник, а тут бедный странник… Хотя какой же он бедный, когда на лошади? Лошадка под ним была так себе, но ведь не пешком же он шёл!
Эти, или примерно такие мысли роились в голове кузнеца, куда пришлый странник заехал, чтобы подковать лошадь. Радушный кузнец пригласил перекусить незваного гостя, чем Бог послал, а сам отправил мальчонку-помощника к околоточному, дабы тот проверил странника. Мало ли кто по Руси шастает?
Фёдор Кузьмич не успел ещё допить чай, как к кузне подкатил на пролётке урядник: странник – странником, а проверить надобно. Ведь не стал бы кузнец Трофим просто так мальца посылать.
И всё бы хорошо, может быть, кончилось, только ни пачпорта, ни документов каких у странника не оказалось. И не мог сказать он: откуда приехал, куда путь держит, да и подорожной у него не было. Стало быть, конь краденый. И какой же он монах-странник без подорожной?! Это выглядело довольно странно, поскольку любой игумен снабжал в дорогу странствующего монаха положенными документами. В дорожной котомке странника были только две иконки: благоверного князя Александра Невского и Пресвятой Богородицы Казанской. Здесь тоже была оказия: иконка Александра Невского была хорошего письма Ярославской школы, а оклад Казанской Богородицы украшали одиннадцать драгоценных камней, хотя у странников такое не редкость. Уральского урядника нельзя было удивить самоцветами, поскольку на Урале камней множество, но откуда у нищего странника дорогие иконы?
Посему служивый решил забрать монаха-перехожего в околоток. Пусть с ним разбирается фельдфебель или же околоточный надзиратель.
Задержанного монаха принялся допрашивать сам околоточный, поскольку не каждый день попадаются такие странники. Допрос длился долго и кончился тем, что околоточный распорядился реквизировать коня у монаха, но оставить подрясник с иконами. Нательный крест, иконки, а тем более подрясник – вещи святые, кто ж такое отбирать будет. А за то, что монах нипочём не хотел называть откуда и куда он ехал, не помнил ни своего настоящего имени, ни родителей, дескать, забыл напрочь, то околоточный с великодержавного разрешения титулярного советника Красноуфимска прописал для острастки страннику двадцать плетей за бродяжничество.
