Книга Момент, страница 60. Автор книги Дуглас Кеннеди

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Момент»

Cтраница 60

— Привет, — тихо произнес я, взяв ее за руку. — Все хорошо?

— Я все спрашиваю себя: неужели так бывает? Не сон ли это?

— Я сам все время думаю об этом.

— И я постоянно прошу Всевышнего, хотя Он никогда не прислушивался ко мне в прошлом, поскольку знает, что я скептически отношусь к его существованию: пожалуйста, пожалуйста, сделай так, чтобы это длилось вечно. Пусть все останется так, как есть сейчас.

— Но почему должно быть иначе? Никто не может помешать нам быть вместе.

Она прикусила губу и сделалась печальной.

— Я что-то не то сказал? — спросил я.

— Тебе часто везло в жизни, Томас?

— Везло? Что ты понимаешь под везением? Родился на Манхэттене. Никогда не гнался за материальным. Если не считать родителей, вечно недовольных друг другом… ну, наверное, по большому счету, все складывалось удачно. Особенно с тех пор, как я решил жить так, как мне хочется.

— Знаешь, а меня удача почему-то всегда обходила стороной. Временами я думала: за что мне столько испытаний, почему столько трудностей?

— Что ты вкладываешь в слово «трудности»?

— Понимаешь, когда тебе не слишком везет в жизни, ты начинаешь думать, что все хорошее, что вдруг приходит к тебе, обязательно отберут.

— Это не так… этого не будет.

— Обещай мне.

— Конечно, я обещаю тебе это.

Она уткнулась в мое плечо и крепко прижалась ко мне.

— Спасибо тебе, — сказала она.

— И тебе спасибо.

— За что?

— За то, что ты такая, какая есть.

— Но ты еще толком не знаешь меня, Томас. Вдруг я окажусь невыносимой, ворчуньей, стервой…

— Не пытайся купить меня своими достоинствами.

— Пожалуйста, смеши меня, когда я бываю слишком серьезной и мрачной.

— С удовольствием.

— И не убегай от меня.

— Я никогда этого не сделаю.

— Но ведь в прошлом у тебя это было?

— Признаюсь, грешен. Но, если честно — а я впервые говорю это, — я всегда искал предлог, чтобы остановиться.

— Мы с тобой сумасшедшие.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что говорим друг другу все эти возвышенные слова… после единственной ночи вместе.

— Так это же здорово.

— Ты действительно никогда не испытывал ничего подобного?

— Никогда. А ты?

— Я была замужем. Но это было… совсем не то. Не то, что я чувствую сейчас. А что я чувствую сейчас? Безумие. Восхитительное безумие.

— В этом безумии нет ничего плохого.

— Пока оно длится.

— Оно и будет длиться всю жизнь, любимая.

Уже перед заходом солнца мы вместе приняли душ — долго стояли под струящимся водопадом, чувственно и медленно лаская друг друга душистой мыльной пеной, ни на секунду не прерывая поцелуев. Потом мы вытерлись полотенцами, оделись и уютно устроились на диване с первой бутылкой «Пино Гриджио» и сигаретами. Петра просмотрела мою коллекцию из пары десятков пластинок, которые я купил с момента переезда.

— Значит, ты любишь джаз пятидесятых. И квартеты Бетховена. И Бартока. И Баха в фортепианном исполнении. А еще много Брамса — стало быть, в тебе есть меланхолическая жилка. И два альбома Фрэнка Заппы — чтобы доказать, что ты все-таки живешь в восьмидесятых. Но больше никакой новой музыки. Ни «Клэш», ни «Секс Пистоле», ни «Полис», ни «Токингхедс»…

— Все они мне нравятся.

— А я их просто обожаю, поскольку открыла их для себя только в прошлом году. Но я не критикую твой вкус. Просто все это слегка… рафинированное. Выбор нью-йоркского интеллектуала. Я бы хотела посмотреть Нью-Йорк.

— Это легко устроить.

— Теперь моя очередь забегать вперед. Мне бы следовало быть более сдержанной, холодноватой. Так учила мама, когда меня потянуло к мальчикам. Не показывай виду, скрывай свой интерес. Всегда держи дистанцию и прикидывайся скромницей.

— И что ты?

— Я пыталась… но у меня так плохо получалось, ужас. Я не люблю игру. И мне не нравится быть скромницей. Это не я. Впрочем, и секс-бомбой я никогда себя не ощущала. До сегодняшнего дня. Но мы отклонились от другой темы — «ты».

— Почему бы тебе не выбрать какую-нибудь пластинку? — предложил я.

— Хорошо, пусть будет Брамс. «Трио для кларнета». Но ты должен продолжить рассказ о своем отце.

Она достала пластинку — запись старого доброго Бенни Гудмена — и поставила ее на проигрыватель, старомодный ящик «Виктрола». Я купил его на соседней барахолке за пятнадцать марок, получив в подарок от хозяина аж две запасные иголки.

— Впечатляет, — сказала Петра.

— Что именно?

— Что у тебя нет навороченной стереосистемы.

— Я бы не возражал против нее. Но поскольку мой бюджет не позволяет…

— А та книга, которую ты пишешь… О чем она будет?

— Думаю, о Берлине. Но точно смогу сказать, только когда возьмусь за нее. А этого не произойдет, пока…

— …пока ты не уедешь из Берлина?

Петра опустила пластинку на длинный штырь, который мог бы вместить сразу штуки четыре. Потом нажала на рычаг, пластинка смачно плюхнулась на диск вертушки, и тонарм, автоматически вставший у края, опустился в ближайшую канавку. После вступительного шуршания грянули мрачные аккорды Брамса.

— Я не собираюсь уезжать из Берлина, — сказал я.

— Извини… я не хотела тебя грузить.

— Я мог бы покинуть сейчас Берлин только при условии, что ты поедешь со мной.

Она наклонилась и поцеловала меня:

— Мне нравится, что ты можешь принять такое решение после дня знакомства.

— Я знал это сразу, как только увидел тебя.

— И я тоже… хотя страшно испугалась этого. Перспектива счастья… она может внушить страх. Ты читал Грэма Грина?

— Думаю, что каждый, кто путешествует и пишет об этом, любит Грэма Грина.

— В прошлом году я прочитала его «Суть дела», и меня так поразила одна фраза, я даже подчеркнула ее три раза:

«Он испытывал чувство привязанности к несчастью, ощущая себя в нем на своем месте».

— Чертовски здорово сказано, вот почему Грэм Грин — это Грэм Грин. В каком-то смысле это относится к моим родителям. И что было, когда ты прочитала это?

— Я подумала: выберусь ли я когда-нибудь из этой нескончаемой тоски?

— Это было до или после того, как ты сбежала на Запад?

— Незадолго до этого. Но…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация