За ней вышла группа чечеточников в цилиндрах с тросточками, чей-то внучатый племянник показывал фокусы («К вашему сведению, я точно знаю, как он это делает», – громко прошипел Том), чья-то племянница исполняла гимнастические упражнения. Мальчик Эллы заскучал и стал переползать с одних коленей на другие, трогал сидевшего за щеку и говорил: «Носик» – или за нос и тогда говорил: «Щечка» – и громко смеялся собственной шутке.
– А теперь приглашаю Оливию Лав, – наконец сказала Фрэнни, – мою почетную правнучку, исполнить собственный хореографический этюд под названием «Бабочка»!
Алису обуял ужас. Собственный хореографический этюд? Она-то думала, Оливия станцует то, что выучила в балетной школе. Это будет наверняка позорно. Ладони тут же взмокли от пота, как будто объявили ее выход.
– Ммм… – простонала Оливия, не шевелясь.
– Оливия, твой выход, – подсказал Том.
– Меня тошнит, – отозвалась та.
– Всех знаменитых исполнителей тошнит, дорогая, – заметил Ник. – Это знак, что у тебя великолепно получится.
– Не нужно… – начала было Алиса.
Ник положил ладонь ей на руку, и она замолчала.
– Как только начнешь, тошнота пройдет, – обратился он к дочери.
– Точно? – Оливия доверчиво взглянула на него.
– Точно-точно! Если что, пусть меня загрызет бешеная собака.
– Папа, какой ты глупый! – Оливия закатила глаза, решительно встала и пошла по проходу к сцене, качая юбкой.
У Алисы сжалось сердце. Дочь была такая маленькая! И совсем одна…
– Видела, что она придумала? – прошептал Ник, настраивая фокус крошечной серебристой камеры.
– Нет… По крайней мере, кажется, нет. А ты?
– И я нет.
Они смотрели, как Оливия поднимается по ступеням на сцену.
– По-моему, и меня тошнит, – прошептал Ник.
– И меня, – поддержала его Алиса.
Оливия вышла на середину, склонила голову, обвила себя руками, закрыла глаза. Полилась музыка. Оливия медленно открыла один глаз, другой… Потом широко зевнула, изогнулась, потянулась. Перед ними была гусеница, которая сбрасывала кокон. Она посмотрела через плечо, как будто заметила за спиной крылья, и уголки ее рта смешно опустились.
В зале засмеялись.
Засмеялись…
Смеялись над дочерью Алисы! Открыто смеялись!
Оливия посмотрела через другое плечо и закачалась от удовольствия. Она стала бабочкой! Она крутилась туда-сюда, пробовала свои новые крылья; сначала получалось неуклюже, но все-таки она справилась с ними.
Правда, она не всегда попадала в такт с музыкой и некоторые ее движения были, можно сказать, не совсем обычны, но меняющееся выражение лица было выше всяких похвал. Алисе казалось – и, как она думала, вполне объективно, – что никто и никогда так смешно и в то же время так точно не представлял бабочку.
Когда музыка замолчала, Алису переполняла гордость, а лицо устало улыбаться. Она посмотрела на публику: все улыбались и аплодировали, явно довольные, хотя, наверное, и сдерживались, чтобы не обидеть других выступавших. А могли бы похлопать и стоя! Она поразилась, увидев, как какая-то женщина сосредоточенно набирает сообщение по мобильнику. И как только можно в такой момент не смотреть на сцену?
– Она гений комедии, – шепнула Алиса Нику.
Ник опустил камеру, обернулся к Алисе, и на его лице отразилось то же, что на ее, – смесь ужаса и восторга.
– Мам, а я ей немножечко помогла, – осторожно сказала Мадисон.
– Немножечко? – Алиса обняла Мадисон за плечо, прижала ее к себе и, понизив голос, сказала: – Я уверена, что ты помогала очень много. Ты прекрасная старшая сестра. Прямо как твоя тетя Либби.
Мадисон слегка удивилась, а потом улыбнулась той особенной улыбкой, которая преобразила ее лицо.
– И в кого у меня такие талантливые дети? – произнесла Алиса дрогнувшим голосом.
И почему это Мадисон так удивилась?
– В папу, – отозвался Ник.
Пританцовывая, Оливия спустилась со сцены, со смущенной улыбкой уселась рядом с Ником и забросала вопросами:
– Ну, как у меня получилось? Хорошо? Отлично?
– Лучше всех! – заверил Ник. – Все кругом только и говорят, что после выступления Оливии Лав им остается только собрать вещички и по-тихому смыться.
– Глупый ты! – хихикнула Оливия.
Они отсидели еще четыре акта, вытерпев нечто комедийное в исполнении чьей-то великовозрастной дочери, которая была настолько не смешна, что смешно было уже от одного этого, и маленького мальчика, которого на середине стихотворения Банджо Патерсона вдруг обуял такой страх, что ему на подмогу неуверенной походкой на сцену поднялся дедушка, взял внука за руку, и вместе они все-таки добрались до конца. От этого зрелища Алиса прослезилась.
– Дамы и господа, мальчики и девочки! – К микрофону опять подошла Френни. – У нас получился особенный вечер, и через несколько минут все мы с удовольствием примемся за обед, но перед этим позвольте предложить вашему вниманию еще один номер. Надеюсь, вы извините меня, потому что этот номер тоже представят члены моей семьи. Пожалуйста, приготовьте руки для аплодисментов и встречайте исполнителей сальсы – Барб и Роджера!
На сцене стало темно. Единственный луч света упал на мать Алисы и отца Ника, облаченных в костюмы для латиноамериканских танцев. Они стояли совершенно спокойно. Роджер, согнув ногу в колене, держал ее между ног Барб, а рукой обнимал ее за талию. Барб откинулась назад, открыв шею. Роджер наклонил к ней голову, глядя на нее серьезно, чуть ли не сердито.
Ник издал сдавленный звук, как будто что-то попало ему в дыхательное горло. Элла сочувственно кашлянула в ответ.
– Бабушка с дедушкой как будто из телевизора, – радостно сказал Том. – Как будто телезвезды.
– А вот и нет! – возразила Мадисон.
– А вот и да!
Алиса с Ником одновременно шикнули на них.
Пошла музыка, и их родители начали свой танец. У них получалось хорошо, но это-то и было жутко. Они мастерски вертели бедрами. Они то бросались друг к другу в объятия, то ускользали из них. Это было сексуально до непристойности, а уж тем более на глазах людей преклонного возраста!
Через пять тягостных минут Роджер остановился у микрофона, а Барб все танцевала вокруг него, задирая юбку и соблазнительно притопывая. Алиса чувствовала, что вот-вот не выдержит и захихикает.
– Люди! – обратился Роджер к публике хорошо поставленным голосом диктора радио. На свету его желто-загорелый лоб сверкал каплями пота. – Вы, наверное, слышали, что мы с моей красавицей-женой собираемся давать уроки сальсы два раза в месяц по вторникам. Это великолепное упражнение, и потом, это очень прикольно! В наше время каждый может научиться сальсе. Чтобы доказать это, я прошу подняться на сцену двух человек, которые раньше никогда не пробовали танцевать сальсу. Давайте начнем прямо сейчас!
