– Настя, спаси меня!!!
Я с удивлением посмотрела на трубку: я-то думала, что вчерашнее появление Милы в моей жизни лишь эпизод. Ну, попросила отвезти туда-сюда, и все. И вдруг этот крик в мое ухо.
Рано я радовалась. От Милки не так-то просто избавиться…
– Меня хотят убить, Настя!
Ага, так я и поверила. Вчера побег, сегодня покушение, – сестричка моя еще в детстве любила приключения и страсть к ним до сих пор сохранила. Ее жизнеописание в Фейсбуке выглядит как приключенческий роман – Мила даже утреннюю чистку зубов способна превратить в детективный сюжет о поисках укатившейся крышечки от тюбика с пастой.
– Настя, ты меня слышишь?!
– Да. Надо сообщить в полицию, Мил. Я-то чем могу помочь?
– Спрячь меня!
– Где? – не поняла я.
– У себя на даче! Я к тебе уже еду, поймала машину!
– Ну ладно… – опять я дала слабину, черт! – Хотя погоди, ведь завтра утром родители должны приехать. А ты просила им не рассказывать. Или ты собираешься сделать вид, что решила ни с того ни с сего навестить родственников, которых не видела лет десять?
– Отговори их, придумай что-нибудь!
– Что? Не представляю.
– Да скажи, что тебе надо вечеринку устроить, а они будут мешать!
– В нашей семье не принято так разговаривать.
– Как – «так»?
– Хм… Нагло.
– Что тут наглого-то?
– Долго объяснять.
– Да уж объясни, сестричка! – В голосе Милы слышалось раздражение. Не часто ей перечат, не привыкла.
– Хорошо. Если я в самом деле намерена устроить вечеринку, то это не «мне надо», а мне хотелось бы. И об этом я сообщаю родителям заранее. А не в тот момент, когда они собираются на дачу, где намерены отдохнуть после недели работы. Они постараются считаться с моими интересами, но я должна считаться с их. Уважение называется.
– Я попросила меня спрятать, а не умничать! Меня убить хотят! Ты, похоже, не врубилась!
– Погоди-ка… Ты сколько времени собираешься прятаться? Если утром уедешь, они тебя не застанут.
– Не знаю! Мне нужно обдумать ситуацию… Может, понадобится пара-тройка дней.
– Ну, тогда я могу тебя в сарае разместить. Пока предки не приехали, мы с тобой там все обустроим.
– В сарае?! Ты бы еще в хлеву предложила!
– Если все так серьезно, то почему ты торгуешься? Мил, у тебя только на одном Фейсбуке толпы поклонников и еще не знаю сколько в реале, – почему бы тебе их не попросить? Может, кто-то предоставит тебе дворец, – сухо ответила я.
Мила молчала некоторое время, а потом ответила неожиданно покладисто:
– Хорошо, в сарае. Даже лучше. Жди, я уже подъезжаю.
Что-то было странное во всем этом. Зачем кому-то понадобилось убивать Милу? Да и правда ли это? И почему она упорно хочет именно моей помощи, когда у нее и впрямь куча поклонников? Она им не доверяет? Или она… Она что-то натворила, вот в чем дело! И никому рассказать об этом не может… Мне тоже не расскажет всей правды, но хоть что-то, чтобы я посочувствовала и помогла – как в детстве, когда я принимала на себя шишки за ее проделки. И никогда не выдавала.
Да, наверняка так.
…За эти мысли мне стало мгновенно стыдно, когда я увидела сестричку. На щеке глубокая царапина, на руке тоже, часть ногтей обломана до крови, одежда измята и местами порвана. С шофером расплатилась я, – у Милы не было денег. Не было и большой сумки, с которой она вчера сбегала из дома дяди Влади и сегодня утром уходила с моей дачи, только маленькая.
Когда уехала машина, Мила бросилась мне на шею и разрыдалась. «Ты единственный человек в моей жизни, который никогда не предавал меня… Настена, спасибо, родная!» – твердила она, глотая слезы. Я обняла ее за плечи и повела в дом. Умыла, приготовила чаю и бутерброды – Мила оказалась голодна. «Со вчерашнего дня не ела», – проговорила она, впиваясь зубами в кусок хлеба с ветчиной.
И лишь после того как Мила наелась, я услышала ее исповедь.
– Ты помнишь, Настен, моих родителей. Так что первую серию моей мыльной оперы я могу опустить…
Конечно, я помнила. А что забыла или чего не знала – то Мила восполняла, широко освещая события своей жизни на Фейсбуке. Местами очень смешно, надо признать. Так что картина у меня была довольно полная.
Отец Милы (для меня «дядя Владя», а на самом деле Владислав Петрович) дочкой никогда не интересовался. Баловал, осыпал подарками, но время с ней не проводил, ничему ее не учил. Оно и понятно: дядя Владя деньги делал. Его представления о мире и жизни существовали исключительно в рамках этого процесса, за его пределами с ребенком поделиться нечем. (Лично я уверена, что у него грязное прошлое, но семейные предания об этом деликатно-опасливо умалчивают.)
Тетя Лена, мать Милы, родная сестра моей, – создание удивительное. Воздушная, мечтательная, ни к чему не приспособленная красавица – этакая нежная лиана, которой необходима опора-дерево. Дядя Владя на роль дерева очень подходил, как я понимаю. Типа дуба. И внешностью – большой, крепкий; и финансами, которые, как известно, могут радикально решить те самые жизненные сложности, к которым тетя Лена не была приспособлена. В число сложностей входило и воспитание ребенка, разумеется. Поэтому целый штат нянек, гувернанток, домработниц и еще каких-то приживалок обеспечивал вращение внешнего мира вокруг хрупкой красавицы. Единственный труд, выпавший на ее долю, – украшать своего мужа на выходах. Оно же единственное дело, с которым тетя Лена справлялась.
Я давно ее не видела, но прекрасно помню эту маленькую, изящную блондиночку с тонкими чертами хорошенького личика, которое не покидало мечтательное выражение. На ее губах постоянно бродила легкая, рассеянная улыбка, у которой не было видимых причин… У меня уже тогда возникло чувство, что у тети Лены не все в порядке с головой. Добро б она читала романы или смотрела сериалы, или по бутикам болталась, – ну хоть чем-то занимала свое беспредельно свободное время, – ан нет, она смотрела в никуда. И улыбалась задумчиво. Меня от этой ее улыбки дрожь пробирала, если честно.
Короче, Милкин «папан» занимался наращиванием личного капитала, а маман – смотрением в пространство. Мила, понятно, в зону внимания их обоих не попадала. Растет и растет где-то рядом, и кто-то ею занимается, коли деньги платятся…
Однако несколько месяцев назад – рассказывала моя кузина – дядя Владя неожиданно озаботился своим имиджем. И отправился к специалисту. Тот наставил его на путь истинный, и принялся Владислав Петрович срочно принимать облик «порядочного человека».
В пакет, как оказалось, входит и понятие «хороший семьянин»… Так на Милу внезапно обрушилась отцовская забота. Без которой, прямо скажем, сестрице отлично жилось. Деньги есть, контроля нет – гуляй не хочу. Но тут «папан» вдруг возжелал узнать подробности о времяпрепровождении дочери.
