– Насть? Настя! – позвал ее Роман. – Ау, ты не спишь?
– Н-нет, вроде… А что такое?
Она огляделась. Без сомнения, она задремала и теперь, разбуженная внезапным появлением Романа, пытается сообразить, что к чему. Где она, какой теперь час и день, – ну, как бывает при внезапном пробуждении…
Настя (Раннее утро субботы)
Этой ночью я почти совсем не спала. Вместо того чтобы, как я намеревалась, предаваться скорбным размышлениям о несовершенстве мироустройства, я прислушивалась и подслушивала. Роман притягивал мой взгляд, точно заколдовал: я и любовалась им, и восхищалась, и ревновала к Миле. У меня было абсолютно нерациональное чувство, будто Мила увела моего парня. Я отлично понимала, что это бред, что никаких прав на Романа у меня нет, что между нами не существует никаких отношений, он вообще едва взглянул на меня за целый вечер: если мои глаза приклеились к нему, то его – к Миле… Я сознавала, что веду себя как настоящая мазохистка, растравливая себе раны, но оторвать от него взгляд было выше моих сил.
Дальше стало еще хуже. Я ушла наконец в свою комнату, когда они начали целоваться, – даже мой мазохизм не выдержал такого зрелища. Но через несколько минут и они пошли к себе…
На этот раз я вовсе не намеревалась слушать, но, к несчастью, слышала все. И вскрики, и стоны, и даже их жаркий шепот… Эти звуки терзали меня. Я бы многое отдала за то, чтобы оказаться сейчас на месте кузины, чтобы Роман шептал ласковые слова в мое ухо, чтобы стонал над моим телом… Я представляла, как они сливаются, эти красивые и чем-то похожие парень и девушка, – будто природа их специально скроила друг для друга. Да еще подарила им эту встречу, чтобы две «половинки» нашли друг друга, – уникальную встречу, которой другие годами ждут и не всегда дожидаются… Но Милу, конечно, подобные мысли не посещают. У нее слишком много поклонников – так сказать, «половинки в ассортименте», выбирай не хочу. И парень с соседской дачи – лишь одна среди них.
Кончилось тем, что я свинтила из ваты плотные фитили, воткнула их в уши и заснула, когда рассвет уже поджег мое окно как факел.
Страшный грохот безжалостно разбудил меня вскоре. Я подскочила на кровати. Впечатление такое, будто произошел взрыв и выбило все стекла.
Я села, прислушиваясь. Но нет, все было тихо… Приснилось?
Я выбралась из постели, выглянула из комнаты. Мой слух уловил тихое шлепанье босых ног и бормотание Милы. Похоже, она чертыхалась.
Я вошла на кухню.
– Что тут происхо…
Ответ мне не понадобился: он находился у меня под ногами, на полу, в виде осколков стекла и бордовой лужи.
– Насть, я взяла вино…
Мила была «одета», если можно так выразиться, в большое цветастое полотенце, которое она взяла, без сомнения, из маминого шкафа. И вдруг я подумала: из-за того, что Мила просит скрыть ее появление у нас на даче, мне придется привести комнату и кровать в порядок к вечеру (родители планировали все-таки добраться до дачи), а постельное белье, на котором она с Романом… О нет, я не буду его стирать! Пусть Мила сама!
– Вижу.
– Я не спросила у тебя разрешения, но ты спала. Не будить же тебя было, правда?
– Все равно разбудила. Если только это не дурной сон.
– Ну, она упала. Я же не нарочно.
Кузина смотрела на меня с улыбкой, свежа и румяна, будто и не было бессонной ночи позади.
– Можно я возьму другую?
– Чего тебе не спится?
– Не хочется. Настроение хорошее.
Мила потянулась, да так сладко, что, будь я мужчиной, непременно бы дрогнула. Но поскольку я не мужчина, я просто села на табурет.
– А мне как раз хочется. Вы мне до утра не давали спать, между прочим.
Ни тени смущения. Напротив, Мила засияла еще больше.
– Мы провели великолепную ночь, если ты об этом.
– Меня это не касается, – буркнула я.
– Насть, ты мне завидуешь? Поэтому и злишься? Ты в свои двадцать еще девственница, да? Поэтому на меня злишься, из зависти?
– Я не злюсь, Мила, – отчеканила я. – И не завидую. Я спать хочу.
– Ты зря так… Я просто хотела с тобой поделиться впечатлениями, как с подружкой…
– Поделись с Фейсбуком, это он твоя подружка!
Я поднялась и направилась в свою комнату.
– Так ты не против, если я возьму другую бутылку? – донеслось до меня из кухни.
Мне удалось задремать, и, казалось, прошло всего лишь пять минут, как Мила потрясла меня за плечо:
– Слушай, Насть… Мне кажется, тебе не нравится, когда что-то берут без разрешения… Поэтому я хочу спросить. Я проголодалась, можно я приготовлю себе завтрак?
Мне показалось, что я ослышалась. Я потерла глаза.
– Я только заснула… Зачем ты меня разбудила?
– Не только что, ты уже почти час спишь! Нет, я не хотела тебя будить, но надо же было спросить у тебя разрешения!
– Какого?.. – простонала я, падая обратно на подушку.
– Можно я позавтракаю?
Я снова села на кровати, рассматривая сестричку.
– Мил, ты идиотка или прикидываешься?
– Почему ты сердишься, Насть? Я же хочу как лучше.
Ну как прикажете на такое вот реагировать? Отвечать всерьез: потому что ты меня разбудила из-за ерунды? Когда я только заснула, наконец?!
Но не может ведь Мила сама этого не понимать? Она издевается надо мной! Мстит. Не представляю за что, но мстит. Несмотря на ее красоту и сумасшедшую сексапильность, у Милы множество комплексов. А мстят только люди с комплексами, я уже в этом убедилась. Они все время чувствуют себя ущербными, отчего норовят сделать пакость ближнему. Не любому, конечно, а тому, кто отличается какими-то качествами, которых у ущербных не имеется… Ну да, конечно! Я говорила об уважении к родителям, что считаюсь с их мнением, а насчет вина сказала, что мне неловко брать, не спросив у них… Мила же решила бутылку из винного погребка просто украсть, но разбила и засветилась. Теперь ей стыдно, и она отыгрывается на мне. Делает дуру из меня, спрашивая дурацкого разрешения позавтракать.
– Холодильник в твоем распоряжении. Плита тоже. И посуда, а то, с тебя станется, будешь будить меня из-за каждой вилки.
– Я приготовлю яичницу. Я проголодалась. На тебя пожарить?
– Мила-а-а, – снова простонала я, – я же не занималась полночи акробатикой в постели с мужчиной! Я хочу спать и только спать! Сделай яичницу Роману! Он хорошо потрудился, ему надо силы восстанавливать! – проговорила я саркастически и укрылась одеялом с головой.
– А его нет.
– В каком смысле «нет»? – высунулась я из-под одеяла. – Куда он делся?
