Лика помолчала, наморщив лоб.
– Поздно… после одиннадцати.
– Ближе к двенадцати?
– Наверное, – она пожала плечами. – Мне еще в ресторане стало плохо, охватило ужасное волнение. Я как чувствовала!
– Значит, смерть наступила примерно между девятью тридцатью вечера и полночью, – рассуждал Смирнов.
– Вам не кажется, что… Стефи убил страх? – прошептала Лика. – У нее на лице застыло выражение ужаса. Как будто она увидела…
– Хотите сказать, дракона?
Молодая женщина кивнула.
– Вряд ли, – мягко возразил сыщик. Лика явно не в себе, поэтому и болтает всякую чушь. – Посудите сами, дверь ведь была закрыта? Я понимаю, что настоящие китайские драконы умеют проходить сквозь стены. Но мы не в Китае! Смерть от инфаркта причиняет болевой шок, который может вызвать гримасу, искажающую черты лица. Врачей же не удивило увиденное?
– Нет.
– Я так и думал.
– Как легко вы все объясняете! – возмутилась она. – Постойте… я вспомнила! Дверь была закрыта, это верно… но только на один замок… захлопнута. Я долго возилась с ключами, не могла понять, почему замки не поддаются. Мне было нехорошо, в голове стоял туман, перед глазами все плыло… я почти ничего не соображала.
– Но в квартиру все же вошли?
– Да… как-то интуитивно тыкала ключами туда, сюда… Господин Ростовцев предлагал помочь, но я отказалась. Хотела, чтобы он поскорее ушел, и я осталась одна.
– Почему?
– Мне было неловко… из-за дурноты. Думала, меня вот-вот стошнит… Я и тело Стефи не сразу заметила в прихожей – была сосредоточена на своих болезненных ощущениях. А потом, когда увидела… обо всем забыла.
Лика смутилась и замолчала.
– Вы съели лишнего или выпили? – спросил Всеслав.
– Ни то, ни другое. Такое со мной бывает от сильного беспокойства. Предчувствие беды! Понимаете? Все как будто бы в порядке… а места себе не находишь.
Сыщик задумался.
– Покажите ключи и замки, – попросил он. – Как вы их открывали?
– Я туда… не пойду! – побледнела Лика. – Не могу…
– Хорошо, я сам. Какой замок был закрыт?
– Второй сверху. Он единственный из трех, который захлопывается.
Смирнов торопливо отправился к двери – надо было успеть уйти до приезда милиции. А Лике строго-настрого приказать, чтобы помалкивала. Не хватало еще неприятностей! Получается, он последний, кто видел Красновскую живой, – раз; на ручке двери и в квартире наверняка остались отпечатки его пальцев, – два. Оправдывайся потом, доказывай, что ты ни при чем! Волокита отнимет массу времени и сил. Лучше он их применит для пользы дела.
Следов взлома ни на двери, ни на замках не было, как и ожидалось. Лика паникует, это ясно. У страха глаза велики. Тем не менее, Всеслав тщательно все обследовал и, опустившись на корточки, осмотрел деревянный порожек… И тут какие-то крупинки сажи! Что за черт?
– Хм… интересно.
Он вспомнил, как пожилая дама долго щелкала замками, пока он ждал лифта. Выходит, после него в квартире побывал еще кто-то, причем Красновская сама ему открыла. Был уже вечер, вряд ли она впустила бы в квартиру незнакомого человека. Значит…
Он приоткрыл дверь и осмотрел пол лестничной площадки: снова черные крупинки. Буквально две-три. Если специально не вглядываться, не искать именно их, то не заметишь. Как бы взять эту «сажу» для экспертизы?
Смирнов достал блокнот, вырвал листик, свернул и, не дыша, наклонился над трупом – крупинка с полы халата перекочевала в кулек.
– Вот так, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – Проверим.
Вернувшись в гостиную, он испытующе посмотрел на Лику. Ее глаза опухли от слез, щеки покрывала сероватая бледность. Лучше ничего не говорить ей о «саже»… Как-то сами собой пришли в голову детские сказки о Змее Горыныче и его огнедышащих головах. «Не впадай в маразм! – остановил он себя. – Это смешно». И обратился к Лике:
– Вы упомянули о Ростовцеве. Кто он?
– Тот мужчина, который пригласил Альбину на ужин. Она взяла меня с собой, развлечься… но, кажется, ужин не доставил удовольствия ни ей, ни мне. Она все время злилась и ревновала. Меня же охватило волнение, и… в общем, вечер был испорчен.
– Альбина…
– Эрман, – подсказала Лика. – Как я уже говорила, ее родители приходятся мне очень дальними родственниками. Я пока не решаюсь задавать им вопросы о моей семье.
– Откуда вы узнали о них? – спросил сыщик. – Вам Красновская дала их адрес?
– Получается, так. Видите ли, она… была очень щепетильна: несмотря на долгое отсутствие Аркадия Николаевича, четко придерживалась всех его указаний, семь лет хранила тетради с отчетами по ремонту и обустройством квартиры. Вдруг явится хозяин и спросит, куда пошли деньги? А там все расписано до гвоздика, до лампочки.
Когда отчим уезжал, они со Стефанией устроили что-то наподобие праздничного обеда: по поводу удачной покупки, договора и грядущего отъезда – всего вместе. Попрощались… а после его ухода Стефи нашла смятую бумажку, которая, как она предположила, выпала из кармана или из портфеля Аркадия Николаевича. На ней был написан адрес Эрманов и ниже – слово родственники. Поскольку Селезнев больше не объявлялся и не оставил никаких распоряжений, как с ним можно связаться, потерянная им записка заняла место среди других бумаг. А когда я начала расспрашивать, Стефи вспомнила об адресе Эрманов и дала его мне.
– Могу я поговорить с ними?
– Не знаю… – растерялась Лика. – Удобно ли это?
– Я придумаю какой-нибудь предлог, чтобы не раскрывать истинное положение вещей, – успокоил ее Всеслав. – Главное, чтобы вы дали согласие.
Она помолчала, опустив глаза.
– Хорошо, раз это необходимо. Только… поаккуратнее. Я бы не хотела доставлять Эрманам лишние хлопоты.
– Понял.
Сыщик посмотрел на часы – пора уходить. Ему следовало побеседовать с соседями, расспросить их, что видели или, может быть, слышали. На площадке еще две квартиры, но заходить с вопросами лучше утром.
– Что теперь будет? – прошептала Лика.
– К сожалению, я должен вас покинуть. Когда придут из милиции, просто объясните, как все произошло. Думаю, этим и закончится.
– Я… не могу оставаться здесь одна.
– Пойдите к соседке.
– Мы недостаточно знакомы для визита поздней ночью, – в отчаянии сжала руки Лика. – Как же быть?
– Она поймет. Тем более, если они с Красновской состояли в доверительных отношениях.
Молодая женщина медлила с ответом, ее одолевали сомнения. Ворваться к посторонним людям, когда они уже давно спят… казалось ей верхом невоспитанности и нахальства. Она не привыкла прибегать к помощи ближних, и понятие «соседи» не совсем укоренилось в ее сознании. Однако оставаться в пустой квартире наедине с… трупом? Ни за что!
