Я перевел дух и выскользнул из кабинки. Окно оставалось открытым, из него тянуло свежим воздухом, запахом горных трав и ночной прохладой. Мне в этот момент стало особенно тревожно, я в полной мере осознал, что шутки кончились, никто от задуманного дела не отступил и меня, честного человека, от преступника, преступившего закон, отделяет вот эта стена. Как только я окажусь за нею, сразу же попаду в разряд уголовников, и именно сейчас передо мной стоит выбор: остаться ли честным человеком или ступить на стезю криминального элемента. Ладно, все это высокие слова – «стезя», «криминальный элемент», сматываться отсюда надо, пока не застукали. Да и компания «отморозков» за воротами заждалась. Если я ей не открою ворота, такое учинят, и если посадят, так уж всех вместе.
Вздохнув, я открыл окно шире и выглянул наружу. Церковный двор был безмолвен и пустынен, горело дежурное освещение, каким-то желтым унылым светом, нагоняя на мою и так-то мечущуюся между добром и злом душу тоску. С левой стороны двор был освещен хуже, там пересекались направленные в сторону церкви едва заметные красноватые нити – лучи датчиков движения. Расстояние до крыши навеса было в два этажа, высота немалая, спрыгнуть нельзя, наверняка проломишь крышу и вместе с черепицей загремишь до самого низу. Остается осторожно спускаться. Работа для скалолазов, но где наша не пропадала! Я наметил точки опоры, затем влез на окно и повис по другую сторону стены, держась руками за подоконник. Этажи были невысокие, и мои ноги нащупали окантовку окна, расположенного этажом ниже. Я был обут в спортивные тапочки с резиновыми подошвами, которые прекрасно сцеплялись с грубо обработанным камнем, поэтому утвердился на стене основательно. Нащупав с левой стороны чуть ниже меня выступ, схватился за него левой рукой, а правой стал перебирать по неровностям стены, удерживаясь таким образом. В этот момент мой наушник заговорил голосом Егора:
– Ну, как ты там, Игорь?
Голос прозвучал неожиданно и, как мне показалось, громко. С перепугу я чуть не отпрянул от стены и не упал на крышу. Разумеется, ответить я Теплякову не мог, поскольку обратная связь у меня была отключена, а чтобы включить ее, требовалось отпустить одну из рук, что привело бы к падению на черепицу, и я молчал. Ухватившись правой рукой за окантовку окна, опустил ноги вниз, на секунду завис в воздухе, удерживаясь лишь руками, затем, будто акробат на трапеции, качнулся и скользнул на подоконник окна третьего этажа. До крыши террасы было не так уж и высоко. Я присел, опираясь руками о подоконник, вновь свесил тело вниз и нащупал кончиками пальцев ног черепицу. Осторожно встал на всю стопу. Черепица была крепкой, под ногами не раздавалось ни звука. Только сейчас я включил обратную связь в переговорном устройстве и тихо сказал в микрофон:
– Со мной все в порядке. Я на крыше.
В этот момент стали щелкать и включаться микрофоны остальных членов нашей группы. Эфир наполнился вздохами, покашливанием, кряхтением, шмыганьем и негромкими репликами, которыми стали обмениваться между собой находившиеся, очевидно, рядом друг с другом Смольникова и Тропинина.
– Так дело не пойдет! – с нотками возмущения заявил Егор. – Если мы все начнем говорить в микрофоны, то не будем друг друга понимать. Предлагаю всем отключить их и слушать меня. Отвечать только в том случае, если я буду называть чье-то имя. Или выходить в эфир по мере надобности.
Все дружно вырубили связь, и в эфире установилась тишина, нарушаемая лишь дыханием одного Егора – нашего координатора.
Держась за стену, я, ощупывая каждый раз то место, куда собирался поставить ногу, наступал туда и делал следующий шаг. Построенная несколько веков назад крыша оказалась крепкой, дошагав до ее конца, я заскользил по крыше ногами вниз. Впереди, на расстоянии полуметра, виднелись перила террасы. Я оттолкнулся и сумел встать ногами на перила, после чего бесшумно соскользнул на террасу. Под лучи датчиков не попал.
Также бесшумно я спустился по ступеням на террасу первого этажа, а затем – во двор. В этот момент мне стало особенно тоскливо, очевидно, оттого, что обратный путь уже отрезан.
«Дурак ты, Игорь, что же ты делаешь? – Глядя на заглядывающую в церковный двор луну, мне захотелось завыть, как оборотню. – Впрочем, ты, Игорь, и есть оборотень! Честный порядочной тренер, воспитатель подрастающего поколения, с одной стороны, и с другой – грабитель, влезший в храм. Вечно, Гладышев, ты начинаешь каяться в самый неподходящий момент! На это будет время позже, после того как покинешь Санта-Лучину, – одновременно успокаивал и корил я себя, – или на суде, когда будут предъявлять обвинение в ограблении собора. А сейчас надо заканчивать с тем делом, ради которого ты сюда пришел».
Придерживаясь мест, куда меньше всего попадал лунный свет и свет фонарей, я двинулся мимо ворот к будке охранника, чтобы убедиться, действительно ли страж спит. Приблизившись к наполовину застекленной двери, заглянул в нее. Сомневаться в этом не приходилось. В комнатке, положив руки на стол с аппаратурой, а на них голову, сладко спал охранник. Несколько мониторов светились, и на экранах застыли картинки, передаваемые с разных камер изображений. Если верить Егору, запись с них сейчас не велась.
В этот момент снова раздался голос Теплякова:
– Игорь, Егор говорит. С тобою все в порядке?
– Первый, Первый, я Второй, – проговорил я, включив обратную связь. – Докладываю: спустился вниз, нахожусь у ворот. Разрешите продолжить выполнение задания? Прием!
Кто-то из женщин, забывших выключить микрофон, хихикнул. А Егор, не оценивший юмора, недовольно произнес:
– Хватит балагурить. Открывай калитку.
– Есть! – ответил я и двинулся к воротам. Тут меня и ждала первая неприятность. Оказалось, что дверь в воротах закрыта не на щеколду, как я рассчитывал, а на ключ, которого в замочной скважине не было. Уже серьезным тоном я сообщил о первом непредвиденном препятствии, ставшем на нашем пути к сокровищам Христофора Колумба.
– Черт, – с досадой пробормотал Егор и посоветовал: – Там наверняка в воротах шкворень есть. Попробуй выдернуть его и приоткрыть створки.
– Шкворень-то есть, – согласился я, осмотрев загнанный в землю шкворень и ворота, – да вот на обеих створках цепь висит, а на ней замок.
Это было еще одно непредвиденное обстоятельство, мешавшее нашему плану проникновения в собор. Как же впустить на территорию собора моих товарищей, прячущихся где-то по ту сторону ворот в темноте? На всякий случай я все же выдернул из земли шкворень и потянул на себя ворота, но цепь позволила раздвинуть створки только сантиметров на десять. Разумеется, проскользнуть в такую щель не мог бы даже ребенок. Оставалось только одно… Это было, конечно, не лучшим, к тому же опасным вариантом, но другого выхода в создавшейся ситуации я не видел.
Сунув на место шкворень, я вновь двинулся к помещению охранника. Взявшись за ручку двери, потянул ее на себя, но безрезультатно – дверь была закрыта изнутри. Я обошел угол сторожки, приблизился к окну, толкнул его, но и оно оказалось заперто. Но хоть в чем-то должно повезти?.. Я поднял голову и над одной из створок окна увидел форточку. Встав на цыпочки, вытянул руку и надавил на нее. Наконец-то повезло! Форточка сдвинулась с места. Я надавил сильнее, и она распахнулась настежь.
