— Борис Васильевич, — говорила я, мчась на бешеной скорости в сторону почтамта, — я знаю, кто убил всех этих девушек. Понимаю, что это не по вашей части, но речь идет о маньяке. Сейчас у него в руках очередная жертва. Вы должны мне помочь. Вы слышите меня?
— Таня? Что случилось?
Я сказала ему о «Москвиче», закрепленном за кондитерской.
— Всем постам ГАИ, — кричала я что есть силы, — передайте всем постам ГАИ приказ задержать опасного преступника, Скворцова Кирилла, он недавно выехал с Немецкой улицы и движется предположительно в сторону почтамта. Узнайте номер. Я даже не знаю цвета машины.
— Хорошо, я все понял. Ну и размах у тебя, Танечка.
Я отключилась и поехала на старую квартиру Скворцова. Я почему-то была уверена, что он повез Вэм именно туда.
Но мне не повезло. Впереди образовался затор. Мне хотелось плакать. Этот мерзавец убьет Маслову…
И тогда я рискнула выехать на тротуар. Мне свистели вслед, но я оторвалась на приличное расстояние и свернула в проулок, затем на параллельную улицу. Еще квартал — и вот он, дом, где десять лет назад началась эта страшная история.
Когда я увидела грузовой «Москвич», меня охватил панический страх. Я чувствовала и запах. Аромат корицы. Аромат МЕСТИ! Он мстил Вэм за свою отвергнутую любовь, за свою зависимость. За то, что он не состоялся как нормальный мужчина.
Я вбежала в подъезд.
В руке у меня был пистолет.
Запах привел меня на чердак.
Я распахнула дверь и крикнула: «Ни с места!»
Но Вэм, лежащая на полу, похоже, не собиралась двигаться. Кафельщика не было.
Я взяла Маслову за руку. Вэм была без сознания, но еще жива. Платье на ней было разорвано, но следов порезов я не увидела. Только подол был мокрым от крови.
И тогда я подошла к чердачному окну. И выглянула.
Он лежал на асфальте, раскинув руки. Вокруг головы образовалась темная лужа.
Я слушала вой сирены. Во дворе появились милицейские машины. Выбежали из подъездов какие-то люди.
Я покинула чердак и позвонила в первую попавшуюся дверь.
— У вас есть телефон? — спросила я, с трудом выговаривая слова. — Вызовите срочно «Скорую».
Я вернулась на чердак и попыталась поднять Маслову на руки. Едва передвигая ноги, я принялась спускаться вниз.
Когда я показалась на крыльце со своей страшной ношей, ко мне подбежали, взяли Вэм и понесли ее на скамейку.
Вскоре подъехала «Скорая».
Врач, осматривавший Вэм, сказал, что она выживет, если ее успеют довезти до больницы.
И тут я увидела Влада. Он подошел ко мне.
— Я говорила тебе, что отыщу Кафельщика, — из последних сил произнесла я и почувствовала, что теряю сознание.
* * *
Я навестила ее через два дня.
Она выглядела намного лучше.
— Вы спасли мне жизнь, — горестно выдохнула Валентина, — а я поступила ужасно. Это я во всем виновата. И в смерти девушек, и в его смерти. Только я так и не поняла, почему он оставил меня в живых? И зачем затащил меня на чердак?
— Я думаю, что он уже знал, зачем поднимется на чердак. Он ушел не от наказания — он меньше всего думал об этом, если вообще его действия подчинялись разуму, — он ушел и не от себя.
— А от кого? — Глаза ее наполнились слезами.
— От вас. Я, наверное, не должна была говорить это, но вам следует это знать. Я уверена, что пройдет какое-то время, и вы поправитесь…
Она закрыла лицо руками, а я тихонько вышла и прикрыла за собой дверь.
За эти дни я тоже пришла в себя, отдохнула.
Пора было встретиться с Костей.
Селиванов организовал нам встречу.
Костя, он же Юзич, выглядел неважно. Увидев меня, удивился.
— Я нашла убийцу Дани.
— Нашла? Ну и кто же это?
Я рассказала.
Потом приоткрыла свою сумочку и показала ему пачку долларов.
— Надеюсь, — сказала я, прощаясь, — что я их заработала.
Я вышла на улицу. В глаза мне бросилась афиша: Гершвин. «Порги и Бесс». Но в филармонию идти почему-то не хотелось.
