Книга Рэй Брэдбери. Голливудская трилогия в одном томе, страница 140. Автор книги Рэй Брэдбери

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Рэй Брэдбери. Голливудская трилогия в одном томе»

Cтраница 140

— Священник из церкви Святого Себастьяна? Этот бедняга?

— Конечно, конечно. Бедный он. И все бедные, — шептала Констанция. — Бедный Арби, глупый, печальный гений. Бедняга Слоун. Бедная его жена. Эмили Слоун. Что она такого сказала в ту ночь? Думала, будет жить вечно. Боже! Вот это сюрприз: проснуться в небытии. Бедная Эмили. Несчастный Холлихок-хаус. [340] Несчастная я.

— Что-что ты сказала? Кто несчастный?

— Хо… — невнятно бормотала Констанция, — ли… ок… хаус…

И она уснула.

— Холлихок-хаус? Не знаю фильма с таким названием, — прошептал я.

— Нет, — сказал Крамли, входя в комнату. — Это не фильм. Вот.

Он засунул руку под ночной столик, вытащил телефонный справочник и полистал страницы. Пробежав пальцем сверху вниз, он вслух прочел:

— Санаторий «Холлихок-хаус». Полквартала к северу от церкви Святого Себастьяна, так?

Крамли наклонился к самому уху Констанции.

— Констанция, — проговорил он. — Холлихок. Кого там держат?

Констанция застонала, прикрыла глаза рукой и отвернулась. Несколько последних слов о той далекой ночи были обращены к стене.

— …думала жить вечно… так мало знала… бедные все… бедный Арби… бедный священник… бедняга…

Крамли поднялся, бормоча:

— Черт! Проклятье! Ну конечно. Холлихок-хаус. Это же в двух шагах от…

— Церкви Святого Себастьяна, — закончил я. И добавил: — Отчего у меня такое чувство, что ты потащишь меня туда?

58

— Ты, — сказал мне Крамли за завтраком, — похож на умирающего. А ты, — он указал бутербродом с маслом на Констанцию, — на Справедливость без Милосердия.

— А я на кого похож? — спросил Генри.

— Тебя я не вижу.

— Вот ведь беда, — посетовал слепой.

— Скидывайте одежки, — скомандовала Констанция, неподвижно глядя в одну точку, словно читая какую-то идиотскую вывеску. — Пора искупаться. Едем ко мне!

И мы поехали к Констанции.

Позвонил Фриц.

— Ты мне сделал середину фильма, — прокричал он, — или это было начало? Теперь надо переделать Нагорную проповедь!

— А надо ли? — почти крикнул я.

— Ты в последнее время ее не перечитывал? — Фриц, судя по звукам, решил сделаться как Крамли, то есть рвал на себе последние остатки волос. — Так перечти! А потом напиши закадровый текст для всей нашей чертовой картины, чтобы он скрыл все десять тысяч рытвин, впадин и мозолей, оставшихся на заднице нашего эпоса. Ты что, за последнее время не перечитывал Библию целиком?

— Вообще-то нет.

Фриц вырвал у себя еще клок волос.

— Так давай пролистай по-быстрому!

— По-быстрому?!

— Через две страницы. Ровно в пять будь на студии с такой проповедью, которая бы сразила меня наповал, и таким закадровым текстом, чтобы Орсон Уэллс в штаны обмочился! Твой Unterseeboot Kapitanкомандует: погружение!

И он погрузился, повесив трубку.

— Одежду долой! — сказала Констанция, еще не совсем проснувшись. — Все в море!

Мы поплыли. Я плыл за Констанцией в прибойных волнах так далеко, как только мог; потом тюлени позвали ее с собой и унесли в океан.

— Боже! — сказал Генри, сидя по шею в воде. — Мое первое купание за многие годы!

К двум часам дня мы приговорили пять бутылок шампанского и вдруг почувствовали себя почти счастливыми.

Затем, не знаю как, я присел и написал свою Нагорную проповедь и прочел ее вслух под грохот волн. Когда я закончил, Констанция тихо сказала:

— Где бы мне записаться в воскресную школу?

— Иисус гордился бы, прочтя такую проповедь, — сказал слепой Генри.

— Я всегда знал, что ты… — Крамли налил мне в ухо шампанского, — гений.

— Черт возьми! — скромно произнес я.

Я вернулся в дом и добавил еще про то, как Иосиф с Марией въехали верхом в Вифлеем, нашли мудрых людей, положили Младенца на кучу соломы, а животные смотрели на них с недоверием, и среди всех этих полночных верблюжьих караванов, загадочных звезд и чудесных рождений я услышал за спиной голос Крамли:

— Святой бедняга.

Он набрал номер справочной.

— Голливуд? — сказал он. — Церковь Святого Себастьяна?

59

В полчетвертого Крамли подвез меня к церкви.

Он внимательно посмотрел мне в лицо, словно желая видеть не только мою башку, но и то, что болтается внутри.

— Перестань! — приказал он. — У тебя тупая самодовольная ухмылочка, приклеенная к губе, как цирковой билет. Как будто ты споткнулся, а с лестницы навернулся я!

— Крамли!

— Христос всемогущий, а как же вчерашняя погоня, когда мы кругами носились под стеной со скелетами, а Рой, который до сих пор скрывается, а слепой Генри, отгоняющий призраков своей палкой, а Констанция, которая к вечеру опять испугается и явится сдирать пластыри с моих незаживших ран? Это была моя идея — притащить тебя сюда! А теперь ты стоишь тут, как ученый клоун, готовый сигануть с обрыва!

— Святой бедняга. Дурачок. Бедный священник, — отозвался я.

— О нет, перестань!

И Крамли уехал.

60

Я бесцельно бродил по церкви, небольшой по размерам, но сверкавшей золотым убранством. Затем остановился перед алтарем, в котором было, наверное, золота и серебра, пожалуй, не меньше чем на пять миллионов долларов. Если отдать в переплавку возвышающееся посредине изображение Христа, можно было бы купить половину Монетного двора США. Как раз в тот момент, когда я стоял, ослепленный исходящим от креста светом, за спиной раздался голос отца Келли.

— Вы тот сценарист, что звонил по поводу своей проблемы? — негромко окликнул он из-за церковной кафедры.

Я не мог оторвать взгляд от ослепительного алтаря.

— У вас, наверное, много богатых прихожан, отец, — сказал я.

А про себя подумал: «Арбутнот».

— Нет, церковь пустует в пустые времена. — Отец Келли протиснулся через боковой проход и протянул мне свою широкую ручищу. Он был высок, шесть футов и пять дюймов ростом, атлетического телосложения. — Нам повезло, что есть несколько прихожан, которым совесть все время доставляет неприятности. Они силой заставляют церковь принимать их деньги.

— Вы говорите правду, отец.

— Будь я проклят, или забери меня Господь, если это не так. — Он рассмеялся. — Трудно брать деньги с прожженных грешников, но это все ж лучше, чем позволять им выкидывать эти деньги на скачках. Здесь у них больше шансов выиграть, ибо я через страх насаждаю в их души Христа. Пока психиатры занимаются болтовней, я попросту издаю вопль, от которого у половины паствы сердце уходит в пятки, а остальные обращаются в бегство. Давайте сядем. Вы любите шотландский виски? Я часто думаю: живи Христос в наше время, налил бы Он нам виски, смогли бы мы отказаться? Это ирландская логика. Идемте.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация