– Зачем же он пошел в лес? – вырвалось у Амалии.
– Не знаю, – ответил Август. – Заблудиться тут сложно, а река совсем в другой стороне.
Из дальнейших расспросов выяснилось, что дети видели, как Серж и Натали катались на лодке, как они расстались, и Серж потом подошел к детям и спросил, не знают ли они, где сейчас Павел.
– И что вы сказали?
– Я видел, как он шел утром по тропинке к лесу, – отозвался Георг. – Но не видел, чтобы он вернулся.
– И Серж пошел за ним?
– Да.
Что ж, по всему выходит, что молодой человек не солгал.
– Кто-нибудь из вас видел, когда Серж вернулся?
– Я видел, – подал голос Франц. – Он пришел позже всех. Дуняша ему сказала, что произошло ужасное, он весь позеленел и спросил: «Павел?» Когда она ему сказала, что тот уже в доме и с ним все в порядке, а несчастье с матерью…
– А сам Павел когда вернулся?
– Я не видел, – сказал Франц. – А ты?
– Я тоже не видел.
– И я, – объявил Георг, чтобы не отставать от братьев.
– Когда Павел ушел утром в лес, у него что-нибудь было с собой?
– Ружье, – тотчас же ответил Георг. – И мне это показалось странным.
– Почему?
– Потому что на охоту ходят в другой одежде, а он зачем-то надел свой лучший костюм.
«Как интересно, – мелькнуло в голове у Амалии. – Застенчивые люди почему-то нередко подмечают больше деталей, чем обыкновенные. Взять хотя бы даму в синем, которую заметила именно Натали…»
– Вчера днем вы не видели возле усадьбы каких-нибудь странных людей? – спросила Амалия. – Допустим, кого-то, кого вы раньше тут не встречали?
Она была почти уверена, что ответ окажется отрицательным, и в самом деле, мальчики почти синхронно замотали головами.
– Как вы думаете, кто ее убил? – спросил Август.
– Не знаю, – вздохнула Амалия. – Но кто-то заходил сегодня ночью в ее спальню. Может быть, это пустяк, а может быть, важно. Как вы думаете?
– Ночью – это когда? – спросил Франц.
– Около полуночи.
– А, значит, мне не показалось, – протянул мальчик.
– Ты это о чем?
Франц покраснел.
– Я хотел дочитать книгу… Вы не скажете папе?
– Нет, конечно. И поэтому ты не спал?
– Да. А потом я выглянул в окно и увидел…
– Как в спальне зажгли свет?
– Нет. Свет не зажигали, но занавески осветились изнутри. Наверное, кто-то принес с собой лампу.
– Или свечу, – подсказала Амалия.
– Нет, – мотнул головой Франц. – Для свечи свет был, ну, слишком большой. Это точно лампа была.
– Вот как? А ты не знаешь, сколько времени она там горела?
– Не знаю. Я на часы не смотрел.
– А что ты читал?
– «Графа Монте-Кристо», – ответил мальчик, краснея. – Вы не скажете маме?
– Ни за что, – пообещала Амалия.
– Я читал, читал, потом случайно взглянул в окно и увидел светлое пятно на занавесках, но это ведь могла быть их горничная, да? Так что я не стал ломать себе голову. Прочитал еще несколько глав, а свет так и не погас. Но когда я дочитал том до конца, света уже в комнате не было.
– Вот как, – протянула заинтересованная Амалия. – Несколько глав – это сколько?
– Три или четыре.
Так-с. Но даже если считать, что нетерпеливый читатель глотает строки быстрее, получается, свет в комнате горел… минут десять как минимум, а то и больше. Нет, пожалуй, все-таки больше.
Конечно, появлению постороннего в спальне убитой могло быть и свое объяснение. Безутешный муж пришел поплакать в комнату любимой жены. Может такое быть? Конечно, может…
Только вот почему безутешный муж, если это был он, вел себя так странно? Почему дождался полуночи и, судя по всему, прокрался в спальню, как вор?
Если бы Колбасин, Павел или Дуняша захотели прийти в комнату Евгении Викторовны, им для этого вовсе не надо было ждать сумерек и прятаться. А вот Ободовский, к примеру, мог осторожничать. Или не Ободовский, а кто-то еще.
– Раз горничных уволили, – сказала Амалия Августу, – значит, за лампами в доме следит твоя мама?
Мальчик кивнул так энергично, что у него аж затряслись белокурые вихры на макушке. И тут Георг решился.
– Вы ведь не уволите папу? – умоляюще спросил он.
– Нет, – успокоила его Амалия. – Конечно, не уволю.
«Пятнадцать минут или больше свет горел в комнате… ночь… Кто бы ни пришел в спальню Пановой, он явно что-то там искал. Деньги? Не исключено…»
Она увидела, как по дороге пылит двуколка следователя, и, сердечно попрощавшись с детьми, зашагала навстречу Ивану Ивановичу.
– Вы просили меня приехать, сударыня, и я в полном вашем распоряжении…
Амалия не стала тратить время даром.
– Дама в синем действительно существовала, и, кажется, я знаю, кого она искала, – выпалила она.
И вслед за этим сообщила следователю ход своих умозаключений.
– Так что ищите даму среди знакомых этого господина. Натали уверяет, что незнакомка была накрашена. Возможно, она актриса.
В то время женщины красились чрезвычайно умеренно, и культ косметики еще не достиг таких масштабов, какие он принял в XX веке.
– Гм… – с некоторым смущением промолвил Игнатов. – Скажите, госпожа баронесса, а что вы думаете о… так сказать, о версии Ергольского? Я имею в виду, что в его сюжете все случилось из-за театральных интриг…
Амалия пожала плечами.
– Раз Матвей Ильич сказал, что всему виной интриги, значит, в конечном счете это окажется не так.
– Почему? – с любопытством спросил Иван Иванович.
– Я читала его книги. Когда он пишет героев с себя… хотя, собственно, это не видимый он, а как бы некое внутреннее «я» автора, в основном идеализированное и воображаемое… так вот, пока он наделяет героев своими чертами, своими мечтами и мыслями, у него получается неплохо. Как только он пытается описать персонажей, которые ему не слишком близки, у него получаются психологически неубедительные характеры. Видно, что господин Ергольский плохо знает людей… или же не стремится узнать их ближе, – задумчиво прибавила Амалия.
Тут, признаться, у Ивана Ивановича мелькнула неуместная мысль, что баронесса Корф как раз знает людей очень хорошо, раз ее тактика с самого начала стала приносить плоды. Но следователь был достаточно умен и свое соображение оставил при себе.
– Я узнала еще кое-что, – добавила Амалия, – и если нам повезет, мне понадобится ваше присутствие для официального обыска.
