Пили они фактически без закуски. На всех был лишь один бутерброд, пара помидоров и остатки кабачковой икры на дне банки. Мастера запивали спирт глотком воды из бидона, но их молодой начальник даже этого сделать не смог. Лихо осушив налитые ему полстакана, он задохнулся и несколько минут приходил в себя, выпучив глаза и открыв рот, словно рыба, выброшенная на берег.
Потом, когда раздышался, на него напала хмельная бравада, он выпил еще и дальше уже ничего не помнил: ни что делал, ни как «вырубился». Очнулся в приемной главного инженера и, открыв глаза, увидел стоящего над ним Ивана Ивановича.
— Ну и ну! Очухался вроде, — укоризненно покачал головой Главный. — Хорош! Напоили тебя подлецы и привели ко мне на посмешище. Скажи спасибо, что народ уже по домам разошелся. Ну, я им покажу!
— Не надо, Иван Иваныч! Я сам во всем виноват, — слабым голосом попросил его Тёма. — Не должен был соглашаться. Не маленький!
— Ну да! Знаю я наших ребят. От них отобьешься, как же, — добродушно усмехнулся Иван Иванович. — Небось убедили, что это традиция? Хотел быть как все?
В ответ Тёма лишь молча кивнул и попытался встать, но не смог.
— Ладно, не дергайся! Ты идти сам не сможешь, — образумил его Главный. — Отдохни здесь еще часок, потом умойся холодной водой из-под крана и тогда топай домой. Сторожа я предупрежу. Но чтоб это было в последний раз!
* * *
В первые же месяцы своей самостоятельной жизни Тёма убедился, что профессия инженера прокормить его не в состоянии, и то, что он получает за свой труд, сулит жалкое существование. Заработная плата инженера ГВФ была вдвое ниже, чем у его товарищей, работавших в ОКБ. Ему было присвоено звание инженер-капитана, и он был обязан носить форму, правда красивую, но за нее вычитали деньги из скудного заработка. К тому же по-прежнему надо было подписываться на займы.
Если еще учесть, что Тёме пришлось вместе с сослуживцем товарищем по институту Толей Лыковым снимать комнату в одном из домишек «Шанхая», расположенного недалеко от аэропорта, оставшихся денег не хватало, чтобы свести концы с концами. До дня зарплаты Тёме и работавшим в аэропорту молодым инженерам ГВФ дотянуть не удавалось, и всех выручала лишь помощь из дому, да еще то, что получки у них были в разное время, и они могли одолжить денег друг у друга.
Лыков, окончивший экономический факультет МАИ на год раньше Тёмы, работал на заводе начальником планового отдела. Но получал не больше и в целях экономии разделил с ним снимаемое жилье. Толя был из тех, кто пришел учиться с фронта, у него была покалечена кисть левой руки, и все надежды на лучшую жизнь он связывал с матерью.
— Я коренной сибиряк, Тёмка. Мне здесь хорошо, — открыл он свои мечты другу. — Вот скоро мать продаст наш дом в Ачинске, переедет вместе с сестрой сюда, тогда заживем!
— Ну и что, будете снимать квартиру? И это ты называешь жизнью? — пожимал плечами Тёма. — Да и на твою зарплату не очень-то разгуляешься.
— Какая квартира? Мы здесь дом купим! — радовался будущему Толя. — Если захочешь, будешь с нами жить. И с деньгами легче будет. Огород нас прокормит!
— А тебе не обидно, Толич? Ты на фронте кровь проливал, работаешь честно, а денег не только на семью, на себя не хватает, — возмутился Тёма. — Где же плоды нашей победы?
— Да уж, несправедливо, — нахмурясь, согласился Лыков. — Не о такой жизни мы мечтали после войны! Но и такая жизнь краше смерти, Тёмка, — повеселев, заключил он, хлопнув друга по плечу. — Так что давай лучше пойдем пригласим Валечку на танцы!
С соседкой Валечкой они познакомились на автобусной остановке, откуда утром отправлялись на работу. Валя кокетничала с обоими, никому не отдавая предпочтения. Несколько раз они втроем ходили на танцы, поочередно ухаживая за ней, и уже хотели тянуть жребий, когда произошло событие, покончившее с этой историей.
Валечка пригласила их на свой день рождения. Дом, где жила ее семья, находился через две улицы. Родственников было немного, зато сибирской бражки на столе — в изобилии. Видно, хозяин был большой любитель, брага пилась легко и была вкусной. Тёма давно бы забыл эту историю, если бы не бражка и то, что у Валечки неожиданно обнаружился жених — здоровенный чубастый парень, который фальшиво бренчал на гитаре и с надрывом пел блатную песню:
…И шлю тебе, Валюха, черногазая
Самое последнее письмо,
Ты никому об этом не рассказывай —
Для тебя написано оно.
Никогда Тёма не пил столько браги. И пили они с Толей так много потому, что у Валечки уже назначена была свадьба. Она не отходила от жениха ни на шаг, отчего инженерам-капитанам ГВФ оставалось лишь утопить прежние надежды в хмельном напитке. И бражка сделала свое дело. Выпить-то ее можно много, но потом она разом валит с ног!
— Вышла я вечером во двор. Смотрю и глазам своим не верю, — рассказывала на другой день хозяйка. — Открывается калитка и в нее на четвереньках вползают — не поймешь кто. Чумазые, одежа вся в пыли. Только по погонам и поняла, что это вы, хлопцы. Это надо ж так надраться! Еле до постели вас дотащила. Таких бугаев!
— Как же мы свой дом нашли? — удивился Толя. — Ты что-нибудь помнишь, Тёмка? Я — ни хрена!
— Да что ты! Абсолютно ничего, — признался его товарищ по несчастью. — Это инстинкт самосохранения нас домой привел, а скорее всего наш ангел-хранитель. А еще говорят, что Бога нет!
Валечку они еще несколько раз встречали на остановке, но потом она куда-то исчезла. Скорее всего переехала жить к мужу.
* * *
Первая сибирская зима запомнилась Тёме напряженной работой с авралами в конце каждого месяца по выполнению плана, а также голодом и холодом. Морозы стояли ниже тридцати градусов, да еще с ветром. На аэродроме невозможно было работать без масок. Ветхий домик в «Шанхае» отапливался плохо, и под утро они замерзали. Друзья помогли хозяйке заготовить дров, но старая печурка дымила и плохо держала тепло.
— Нет! Ты как хочешь, а я перееду в город. Сниму комнату или угол в доме с центральным отоплением, — не выдержав, заявил Тёма. — Тебе, как сибиряку, может, такое привычно, но я не в силах вынести этот собачий холод!
— Потерпи еще немножко! Мать уже нашла покупателя, — успокаивал его Лыков. — Купим дом, не хуже ачинского. И тебе не придется тратиться на жилье.
— Все равно живем тут как в деревне. Приходим усталые и выбраться в центр города для нас проблема, — заупрямился Тёма. — Летом я все же что-нибудь там подыщу.
Единственно, что согревало его той зимой, в прямом и переносном смысле это редкое времяпровождение в дружеской компании у Валерки Колосова. Только ему одному из молодых специалистов аэропорта дали комнату в новом доме, и лишь потому, что он был строителем. Общительный Валерка зарабатывал больше всех, всегда готов был выручить их деньгами и по случаю собирал у себя молодежную компанию.
Постоянными членами его компании, кроме Тёмы, были два вновь прибывших выпускника Киевского института ГВФ, Ким Задунайко и Генка Хохлов. Они работали в мастерских аэропорта сменными инженерами.
