* * *
В том, как быстро бывшие комсомольские вожаки превращаются в богачей — капиталистов, Наумов убедился во время одной из деловых встреч. По просьбе главы французской фирмы, выпускающей контрольную аппаратуру, он приехал в офис концерна, поставляющего на экспорт химикаты. Молодой гендиректор, который был, как говорили, в свое время аж членом бюро ЦК ВЛКСМ, принял его любезно, но часто прерывал беседу, ведя короткие переговоры по телефону.
— Прошу прощения! Знаю, что доставляю вам неудобства, но ничего не могу поделать, — искренне извинился бывший комсомольский вожак. — Поверьте, нас заинтересовало предложение французов. Мы поставляем на экспорт тысячи тонн химикатов, а их аппаратура позволит контролировать качество.
— Секретарь не должен вас соединять, когда заняты, — недовольно ответил Наумов. — Трудно вести переговоры, прерываясь через каждые два слова.
— Трудно, но что поделаешь, — сухо ответил гендиректор. — Думаю, вы лучше поймете меня, когда узнаете, что пара минут телефонного разговора приносит моему концерну прибыль в несколько миллионов рублей.
— Это каким же образом? — удивленно поднял брови Артём Сергеевич.
— Очень просто, — снисходительно объяснил молодой делец. — Так, во время последнего звонка я заключил сделку о срочной поставке на экспорт крупной партии удобрений. Медлить с такими решениями нельзя!
«Интересно все же — откуда у бывшего борца за всеобщее «равенство, братство и счастье» такой азарт к наживе? — подумал Наумов, глядя, с каким рвением тот занимается своим бизнесом. — Удобно ли спросить его об этом?» И немного поколебавшись, все же задал вопрос:
— Простите за нескромность, но я психологически не могу объяснить ваш интерес к совершению этих сделок. По-моему, как у бывшего борца против капитализма, у вас к ним должна быть аллергия. А вы очень усердно служите хозяевам концерна, способствуя их обогащению.
Молодой гендиректор сначала с удивлением взглянул на солидного ученого, как бы поражаясь его наивности, а затем вежливо, но с чувством собственного превосходства ответил:
— Ошибаетесь, уважаемый Артём Сергеевич. Я хоть и занимаю пост гендиректора, но являюсь совладельцем концерна и, естественно, стараюсь увеличить его доходы. Весь производственный комплекс: здания, оборудование, транспорт и прочее — принадлежит мне и группе моих товарищей из ЦК ВЛКСМ. — Он немного помолчал, как бы сомневаясь, надо ли ему быть откровенным, но все же продолжил: — Мы, как могли, служили коммунистической идее. Но когда она потерпела крах, мы, не будь дураками, быстро перестроились. И успели сделать это вовремя! Вряд ли вы знаете, каким большим имуществом владел ЦК ВЛКСМ. Его сразу стали растаскивать «демокрады», но и мы смогли взять свое, кровное. И насчет аллергии к коммерции и богатству у партийного руководства вы, уважаемый, заблуждаетесь. Я-то знаю, какие делишки проворачивали первые лица государства и как они обогащались. Да и кто может быть равнодушен к богатству, дающему не только материальные блага, но и власть, и уверенность в завтрашнем дне? Одни лишь идиоты!
«Да уж, идиотами никого из бывших партийных и комсомольских вождей, в одночасье превратившихся в преуспевающих дельцов, назвать нельзя, — с горечью думал Наумов. — А вот ловкачами и бессовестными проходимцами назвать можно. Так они растащат все, что принадлежит народу».
Но оказалось, что шустрые ловкачи в погоне за быстрым обогащением не только присваивают «общенародную собственность», но и стремятся отнять у своих сограждан то, что принадлежит им лично. Как грибы после дождя, стали возникать финансовые пирамиды и всевозможные липовые компании, сулящие населению быстрый возврат вложенных средств с огромными процентами.
Липовые компании действовали на основании государственных лицензий, обману населения способствовала назойливая реклама в прессе и по телевидению, так что связь аферистов с органами власти была очевидной. И поскольку, как всегда, для заманивания людей в таких «пирамидах» поначалу полностью выплачивали вкладчикам то, что им причиталось, обнищавшее население понесло мошенникам последнее.
— Разве не стоит и нам увеличить то, что удалось скопить? — поверив рекламе, предложила Варя. — Многие уже удвоили свои сбережения, и люди стоят в очередях, чтобы вновь сделать вклады.
— Боюсь, Варенька, что это плохо кончится, — недоверчиво покачал головой Артём Сергеевич. — Невозможно понять, каким образом они с такой баснословной прибылью проворачивают деньги населения. А то, что необъяснимо, меня, как ученого, настораживает. — Он задумчиво помолчал и поинтересовался: — Ну а что тебе подсказывает твоя хваленая интуиция?
— По правде сказать, бьет тревогу, — с улыбкой призналась Варя. — Но другие же рискуют и выигрывают! Может, и нам стоит попробовать? Уж очень это соблазнительно.
— Соблазн, конечно, велик. Проценты-то небывалые! — раздумчиво произнес Артём Сергеевич. — И все же есть в этом что-то нечистоплотное. Сродни биржевой игре и спекуляции, — он брезгливо поморщился. — Мы ведь с тобой, Варенька, никогда не гнались за легкими деньгами. Даже в лотереях не участвовали. Так стоит ли начинать?
— Пожалуй, ты прав: это не наше, — не без сожаления согласилась Варя. — И хотя очень хочется удвоить то, что мы заработали, но душа у меня тоже к этому не лежит.
В тот раз судьба помогла им избежать материальных потерь.
* * *
После достопамятного письма Наумовы от Лены никаких известий больше не имели. Югослав перечислил деньги на счет Артёма Сергеевича только один раз; он сразу же переслал их Лене, но она не позвонила и не подтвердила их получения письменно. Поскольку связь с ней надолго прервалась, напрашивался вывод, что сибирячка в нем не нуждается, а пособие от Слободана получает каким-то иным путем.
Вот почему для них с Варей совершенно неожиданным было известие о том, что Лена — в Москве, да еще не одна, а с сыном Алешкой. Сообщение об этом они получили ранним утром от соседки по комнате в общежитии телецентра, где Лена временно обитала.
— Извините за ранний звонок, но у нас тут случилась беда, — сказал незнакомый женский голос. — Ваш телефон дала мне Лена. Ее увезли в 40-ю больницу, а за Алешей присмотреть некому.
— А что с ней? — спросила Варя, которая взяла трубку. — Болезнь или травма?
— Скорее, травма, — в голосе женщины послышалась ирония, — Сильное кровотечение. Ее забрали в гинекологию.
— Вы мне можете все сказать, — потребовала Варя. — Я врач-гинеколог.
— Даже по телефону неловко, — уже не скрывая насмешки, ответила соседка. — Срамота! Жаль мальчишку, а то не позвонила бы. Так вы его к себе заберете?
— Мы за ним заедем, — ответила Варя. — Я догадываюсь, что произошло. У нее был мужчина?
— Да, — коротко подтвердила соседка. — Запишите адрес.
Варя разбудила мужа, и вскоре он вернулся с Алешкой и большим чемоданом, в который соседки, проживавшие с Леной в одной комнате, сложили ее вещи. Алешка, худенький голубоглазый непоседа, сразу заявил, что хочет есть, и вместе с Варей отправился на кухню, а Артём Сергеевич достал его вещи и засунул чемодан на антресоли.
