— И правда. Я заметила, когда объезжали участок, где ремонтировали дорогу, как вслед за рабочими шла большая машина-пылесос, — восхищенно подхватила Варя. — Это ведь для того, чтобы на проходящий транспорт не садилась пыль?
— Вот именно, — подтвердил Артём Сергеевич. — У нас такого не увидишь!
Огромное впечатление произвели на них красота и непривычная вольница столицы Бельгии. Поражало воображение и разнообразие архитектуры. А таких «рыбных рядов», как в Брюсселе, потом они не встречали нигде. На этой узкой улочке рыбных ресторанов, у входных дверей было выставлено все, чем богат мировой океан. Даже самые редкие его обитатели.
В Брюсселе они впервые увидели улицу «красных фонарей». Проститутки сидели в витринах невзрачных домов, как живые манекены. Дамы были на любой вкус: белые и черные, высокие и миниатюрные, полные и худенькие. Правда, многие витрины оказались пустыми.
— А куда девалась половина проституток? На них здесь мор напал? — шутливо спросил кто-то из туристов у гида.
— Ошибаетесь — весело ответил тот. — Все девушки здоровы и регулярно проходят медицинское освидетельствование. Тех, кого нет, сейчас работают.
Удивляла и царившая в столице Бельгии свобода нравов. Жителям города и гостям, казалось, дозволялось вести себя так, как им вздумается. В любом месте — будь то газон или тротуар — можно было расположиться на отдых целыми компаниями. Люди ели, спали и даже, едва прикрывшись чем-либо, занимались любовью. Полицейских не было видно, но, когда около всемирно знаменитого «писающего мальчика» возникла драка, они появились, как из-под земли.
Основная масса впечатлений, разумеется, пришлась на Париж, где их туристическая группа пробыла целых шесть дней. Сбылась наконец мечта, которую они вынашивали долгие годы!
* * *
Нескольких дней, конечно, было слишком мало, чтобы познакомиться со всем, чем знаменит этот необыкновенный город — один из признанных центров культуры, притягивающий миллионы паломников со всех концов мира. И все же Артёму Сергеевичу и Варе удалось повидать самое главное.
В первый день они совершили пешую прогулку по центру Парижа, любуясь Эйфелевой башней, Триумфальной аркой и Елисейскими полями. Дошли до собора Парижской Богоматери на островке Сите и по набережной Сены — до моста с позолоченными фигурами, подаренного русским царем Александром III. Удивлялись парижанам, устроившим весьма уютное жилье на плавучих судах, и покупали у уличных торговцев жареные каштаны.
Целый день ушел на посещение Лувра. Само собой, Наумовы о нем много читали и слышали, немало узнали также из фильмов и телепередач. Но такого неимоверного скопища богатств, исторических реликвий и произведений искусства даже не предполагали. Как оказалось, этот дворец вмещает в себя не один, а несколько музеев: апартаменты и сокровищницу французских королей, историко-археологический и шедевров мирового искусства.
— Только теперь я понимаю, почему богатую квартиру, в которой напичкано всего до предела, сравнивают с Лувром, — по дороге в гостиницу сказала Варя. — Чтобы познакомиться с тем, что там выставлено, по-моему, и месяца недостаточно.
— Какой месяц! Года мало, чтобы изучить все, что выставлено в Лувре, — устало отозвался Артём Сергеевич. — Нужно отдельно разглядеть бесценные находки историков и археологов, познакомиться с бытом, предметами обихода и сокровищами королей, и требуется очень много времени, чтобы осмотреть невероятное количество скульптур и шедевров живописи.
Еще два дня их возили на автобусе для осмотра и посещения основных достопримечательностей города. Побывали в бывшем дворце Ришелье, а ныне тюрьме Консьержери, куда была заключена королева Мария-Антуанетта перед казнью, Дворце инвалидов с гробницей Наполеона, а также в знаменитой Сорбонне и культурном центре Помпиду. Группа совершила пешую прогулку по Монмартру, полюбовалась на «Мулен-Руж», и даже поднялась на фуникулере к храму Сакре-Кёр. Посетили и выставку художников-импрессионистов.
— Наконец-то я смогу отличить Моне от Мане, — удовлетворенно сказал Наумов, покидая выставку. — Теперь у меня куда лучшее мнение о импрессионистах, чем раньше.
В предпоследний день их с утра свозили за город на русское кладбище в местечке Сен-Женевьев де Буа, а оттуда — посмотреть на новый парижский район Ле-Дефанс, построенный в ультрасовременном стиле.
Маленькое кладбище, где хоронили русских эмигрантов, поразило чистотой, порядком и обилием громких имен на надгробиях. Наряду с аристократами и богачами, бежавшими от советской власти, там покоились великие писатели и артисты. Туристам показали место, где похоронен знаменитый танцовщик Нуриев, и они возложили цветы на могилу Ивана Бунина.
Новый парижский район поразил совсем другим. Если после войны в Москве было построено, кроме высотных зданий, совсем немного домов, которые украсили столицу СССР, то разоренная Франция сумела возвести в Париже обширный новый район из небоскребов, подобный фантастическому «городу будущего». И он не только стал интересен для туристов наряду с другими достопримечательностями. Ле-Дефанс дал сотням тысяч парижан современное жилье и рабочие места.
А вот долгожданное посещение Версаля, в последний день пребывания в Париже, их разочаровало. И сам дворец не произвел особого впечатления, и знаменитый парк, по образцу которого создавали свои резиденции многие монархи Европы, тоже. Парк был разбит очень красиво, но целые группы деревьев вблизи дворца росли в кадках и, по-видимому, зимой их отвозили в теплое помещение.
— Наверное, Версаль, когда нет этих деревьев, производит унылое впечатление, — неодобрительно заметил Артём Сергеевич. — И вообще он напоминает многие царские усадьбы, даже подмосковное Архангельское. Внутри дворца тоже не очень интересно.
Вечерняя прогулка по Елисейским полям стала хорошим заключительным аккордом этого замечательного путешествия. Огни витрин дорогих магазинов ярко светились, причудливо подстриженные деревья были иллюминированы гирляндами лампочек, а по широченным тротуарам не спеша дефилировала пестрая толпа парижан и иностранцев со всего мира.
В ресторане отеля их группе был устроен прощальный ужин, а утром комфортабельный автобус уже вез их в обратный путь.
* * *
Дома Наумовых встретил веселым лаем их пуделек Кузя. Он радостно прыгал вокруг хозяев, стараясь лизнуть в лицо.
— Диву даюсь перемене, которая произошла с собакой, — изумленно сказала Анфиса Ивановна, на попечение которой они оставили Кузю. Вариной матери уже исполнилось восемьдесят, но она все еще предпочитала жить отдельно в своей однокомнатной кооперативной квартире.
Тяжело вздохнув, Анфиса Ивановна сообщила неприятную весть о болезни их любимца:
— Как только вы уехали, Кузечка слег и отказывался принимать пищу. Еле заставляла его выйти погулять. Боялась, что умрет до вашего приезда. И вдруг такая перемена! — удивленно посмотрела она на вертящегося под ногами песика. — Он не только ожил, но как будто и не болел вовсе.
